Аннетт Мари - Истребление монстров. Для слабаков [litres]

– Даже не заперто, – заметила она, откинувшись на спинку сиденья, и захлопнула дверь. – С ума сойти, какая защита. Хорошо хоть, здесь снег не идет.

Автомобиль подпрыгивал на гравийной дороге, я тоже подпрыгивала и клацала зубами от тряски. Нервы были натянуты до предела, меня мутило, холод вины пронизывал грудь. Как только мы здесь закончим, я добьюсь, чтобы Зуилас понял и поверил, что я не нарушала своего слова. Я только хотела…

…контролировать его, используя в качестве рычага то единственное, чего он желал по-настоящему.

Вот черт. Я действительно это сделала? Неудивительно, что Зуилас так разозлился.

Ухабистая дорога тянулась и тянулась, машина подпрыгивала, вытряхивая из меня душу и кости. Высоченные ели тянулись к серому небу, лиственные деревья с голыми ветвями ждали весны, трава вдоль дороги была заснежена.

Амалия снова сбросила скорость и свернула на еще более узкую и ухабистую просеку. Ветви деревьев застучали по машине – мы ехали все дальше в глушь.

Внезапно дорога оборвалась. Перед бревенчатой хижиной с крутой двускатной крышей был припаркован старый пикап с номерными знаками Юкона. Жалюзи на маленьких окнах фасада были наглухо задернуты, а под провисшим навесом валялась куча ржавого хлама. Бревенчатые стены хижины были испещрены темными, но выцветшими пятнами, словно древесину поразила какая-то болезнь.

Амалия подъехала к пикапу и заглушила двигатель. Я выбралась из машины. То, что издали казалось лужайкой, вблизи оказалось смесью грязи и заиндевевшей низкорослой травы. Порыв ледяного ветра швырнул мне в лицо горсть снега.

Втянув руки в рукава, я локтем захлопнула дверь машины и взглянула на хижину. Сердце бухало, как молот, страх сменился радостным ожиданием.

Ко мне подошла Амалия, и мы поднялись по четырем гнилым ступенькам на полуразрушенное крыльцо.

На стук Амалии никто не ответил. Выждав немного, она снова постучала. Неужели мы ошиблись? И здесь никого нет? Но пикап…

Внутри раздался грохот, кто-то подошел к двери.

– Кто там?

Хотя дверь сильно приглушала звук, я сразу узнала этот хрипловатый, слегка одышливый голос.

– Да так, никого важного, – язвительно отозвалась Амалия. – Всего-навсего твоя дочь.

Снова раздался грохот, задвижка лязгнула, и дверь приоткрылась. Первым, что я увидела, было ружейное дуло. Дядя Джек открыл дверь пошире, его маленькие глазки обшарили лес за нашими спинами.

– Вы одни? – сипло спросил он. – За вами никто не следил?

– Я не идиотка, папочка. А теперь не мог бы ты опустить эту штуку и не держать нас на прицеле?

Упираясь прикладом в плечо, дядя Джек поднял старое охотничье ружье повыше и прищурился, глядя на дочь.

– Как вы меня нашли?

– Хватит. – Амалия рванулась вперед, заставив его попятиться. – Мы заходим.

Вслед за ней я тоже переступила порог, невольно поморщившись от запахов пота, выдохшегося кофе и затхлости, которыми был пропитан пыльный воздух. Хотя на крохотном переднем оконце висели жалюзи, в домике оказалось светло и просторно. Большое пространство объединяло кухню с обеденным столом и жилую зону. Свет лился через большие окна на задней стене и поднимался к потолку-куполу в двадцать футов высотой.

Когда-то это была прекрасная охотничья хижина, но за долгие годы небрежения в ней поубавилось уюта. Зато никакое запустение не могло испортить вида из этих окон. Склон горы круто шел вниз, открывая море заснеженной зелени, спускавшееся к далекому городу.

– Ты ужасен и отвратителен, – прервала мое благоговейное любование яростная тирада Амалии. – Посмотри на себя. Посмотри на эту халупу. Фу! Чем ты тут занимался пять недель? Валялся на боку, как жирный лежебока?

Дядя Джек, все еще державший в руке ружье, вздрогнул от ругани дочери. Небритый и весь какой-то засаленный, он, судя по всему, и источал витающий в воздухе запах застарелого пота. Грязная футболка на нем висела, и хотя Амалия отпустила едкое замечание насчет «жирного лежебоки», он явно похудел.

На шее у него болтался инферно с незнакомой мне эмблемой. Все призыватели были также и контракторами. Об этом я узнала, проводя свои изыскания. Для того чтобы призвать демона, требовался демон.

– Амалия, – осторожно начал он, – я…

– Хорошо обдумай свои следующие слова, и лучше, если они о-очень убедительно объяснят, почему ты больше месяца не связывался со мной. Я даже не знала, жив ли ты!

Он снова вздрогнул, удивив меня этим не меньше, чем своим неряшливым видом. Дядя Джек, которого я помнила, был властным и держался высокомерно даже со своими детьми.

– Я не связывался с тобой, чтобы не подвергать тебя опасности, Амалия, – пробормотал он. – Я… я совершил ужасную ошибку.

Я сунула руку в карман. Вытащив оба маминых письма, я развернула то, которое она написала дяде Джеку, подошла вплотную и сунула письмо ему под нос.

– Ваша «ужасная ошибка» имеет отношение к этому письму? – холодно и требовательно спросила я.

Дядя взял письмо, не в силах скрыть удивления, а потом его лицо исказилось от неподдельного горя.

– Мы… нам лучше присесть.

Амалия открыла было рот, но, еще раз взглянув на отца, молча пошла к дивану. Сняв куртку, она перекинула ее через подлокотник и плюхнулась на подушки, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Она исподлобья выжидательно смотрела на дядю Джека.

Сняв верхнюю одежду, я села с ней рядом. Сразу было видно, что мы заодно, и это подчеркивали одинаковые водолазки, покрытые чарами от подбородков до середины бедер.

Прислонив ружье к стоявшему напротив нас креслу, дядя Джек тоже присел.

Его взгляд был прикован к моей груди, где поверх зачарованной водолазки, сияя серебром, висел инферно.

– Ты… – прошептал он. – Это ты похитила демона Двенадцатого Дома?

– Я его не похищала. – Я прикоснулась к медальону. На нем была выгравирована эмблема Дома В’альир, а поскольку дядя Джек видел ту страницу гримуара, он, конечно, сразу узнал этот символ. – Я заключила с демоном контракт после того, как ваши клиенты из «Красного Рома» попытались использовать меня как разменную монету.

– Разменную монету?

– Я разговаривала с демоном чуть ли не с того дня, как переехала к вам, – откровенно призналась я. – Но не будем отвлекаться. Вы должны рассказать об этом письме и все объяснить. Сейчас же.

Дядя Джек нахмурился – возможно, его смутила моя неожиданная напористость – и взглянул на письмо.

– Вам вообще было наплевать? – гневное обвинение вырвалось неожиданно для меня самой. – Или вы специально тянули время, сидели сложа руки и ждали, пока она умрет, чтобы заполучить гримуар? Она умоляла вас о помощи!

– Я позвонил ей, как только дочитал письмо, – прошептал он. – Я считал, что она ошибается. Каким образом кто-то мог ее разыскать? Но она просила о помощи и… – Он горестно ссутулился. – Я думал, если мы снова поговорим… То на этот раз я, может быть, сумею убедить ее показать мне гримуар.