Ядвига Симанова - Восход памяти [litres]

А пока Марианна, укутавшись в теплый плед, согревала ладони чашкой горячего кофе, наедине с собой в своей квартире пытается осмыслить воскресшие воспоминания, сохранив при этом рассудок, ведь не каждый человек способен выстоять перед беспощадным ударом знания: мало того что ее, оказывается, проклял не кто-то, а она сама, и неслучайно, а следуя собственному продуманному плану, да и никакой то и не человек, если вдуматься, а представитель расы фиолетовых тараканоподобных существ, обитающих в недрах земли, попросту именуемых бесами. Мало того, она, Марианна, всего лишь промежуточное звено, существующее лишь затем, чтобы искупить грех цыганской ведьмы, шувихани, дабы очистить путь для вновь воплощенной души, заключенной в теле мальчика Акима, к белому паруснику, плывущему по серебристым волнам моря вечности. Но при всей немыслимости этой трансцендентальной абракадабры сильнейшее потрясение вызывал страх – страх первородный, ощутимый каждым вдохом, каждой частицей проклятой души и даже пульсацией, отдающейся в медленно, но оживающие пальцы ног, страх перед Смертью с ее разверзшейся пастью, подводящей итог всему и вся – пламя, забвение, небытие. «Смерть – это Гидра, – повторяла Марианна, разминая бледные пальцы ног, – от нее надо бежать».

Воспоминания о кровавой Гидре сделали незначительным все остальное. Марианна, отбросив мысли о гнетущем фатализме настоящего, наконец вспомнила о будущем. Достала из ящика зеркальце с откидной крышкой – наследство безумного доктора Тимура Сардоковича – и принялась разглядывать сменяющие друг друга цвета – настроения души мальчика АК-47. Палитра оставалась прежней, значит, ничего из ряда вон выходящего с ним не происходило.

Не упуская из поля зрения АК-47, Марианна сосредоточила максимальные усилия на своем лечении. Она регулярно посещала физиотерапевта, который проводил сеансы электростимуляции с применением импульсных электрических токов. На ее теле устанавливались электроды, посылающие в области поясницы и копчика электрические сигналы, чтобы стимулировать нейронные связи. Случай был запущенный, врач не давал долгосрочных прогнозов, не обещая восстановление, но и не исключая его. Оставалось надеяться и верить. Рожденное в болотной грязи желание бежать, означавшее для Малы замещение детской души АК-47, для Марианны обрело материальный аспект, преобразовавшись в непреклонное стойкое желание завершить преодоление не как планировала цыганка, а победоносно – встав на ноги! Тем не менее пока до избавления от инвалидной коляски было ой как далеко…

Так проходили дни: процедуры, вебинары личностного роста, зеркальце – АК-47. Константин, будучи в курсе, что он – мразь, никак не проявлял себя, – оно и к лучшему! Им двоим пока нечего друг другу сказать. Зато неожиданно заговорило зеркальце. Средь салатово-бирюзового спектра вдруг проступил фиолетовый дымок. Он окружил собою зеленоватые оттенки, и те вдруг трансформировались в золотисто-желтые. Марианне мгновенно передались переживаемые Акимом, доселе неведомые ему готовность действовать, решимость, азарт, но к ним ложкой дегтя примешивались опасные старые знакомцы – легковерие, податливость, внушаемость. Кроме того, фиолетовые вкрапления перемещались на зеркальном фоне отдельно, держались сами по себе, независимые и чужеродные. Во всем этом угадывалось постороннее присутствие, настораживающее непредсказуемостью.

Делать нечего – пришлось прибегнуть к помощи специалиста, заглянуть дальше самостоятельно Марианне было не под силу. Удивительно, но, на счастье, медиум Илья Седых до сих пор проживал у Галины, что позволяло избежать контакта с Константином, в данном случае крайне нежелательного. Дома у Гали все оставалось по-прежнему: обои те же, дети носятся, кричат, с кухни тянет только что приготовленным борщом, в коридоре – пакет с мусором на вынос.

Но что-то все же изменилось: комната, куда подруга провела Марианну, показалась словно объемнее, шире, посреди сумрачного осеннего дня ее наполнял свет. Как не быть свету, когда в кресле, закинув ногу на ногу, с книжкой в руках сидит Илья – спокойный, довольный, всем своим видом излучающий радость. От нервного, постоянно дерганого медиума с воспаленными глазами не осталось и следа. «Он указал воронам дорогу к Вихрю, и они забрали Элизиум, – вспомнила Марианна, тут же подумав: – И хорошо, он избавился от тяжелого груза, и это пошло ему на пользу».

Но мизерная червоточинка все же мешала радоваться наступившей в Илье перемене. Впервые за время, прошедшее со дня судьбоносной поездки за статуэтками, Марианна задумалась о Вихре. Двадцать два старших аркана, наверное, скоро соберутся все, если уже не все в сборе, остальных приведет Вихрь, и тогда еще пятьдесят шесть людских душ канут в небытие, а их место займут захватчики-бесы. И она, и Аким – одни из первых двадцати двух, а значит, сопричастные, значит, виновные. Марианна зажмурилась, загоняя никчемные мысли в дальний угол, и распахнула ресницы, вспомнив, зачем явилась сюда – выяснить, что происходит с Акимом, – с радужным будущим ее собственной души творилось неладное, и благодушно настроенный медиум должен был помочь выяснить, откуда ждать беды.

Итак, когда после всех приветствий Галина пригласила к столу на чашечку чая, Марианна заговорила о насущном:

– Илья Вадимович, вот зеркальце из коллекции Тимура Сардоковича, припоминаете? – С этими словами Марианна извлекла из черного кожаного футляра миниатюрное зеркальце с откидной крышкой и протянула Илье.

– Это что, пудреница? – спросила Галина.

– Не совсем, – ответила Марианна, внимательно наблюдая за реакцией медиума.

Илья с минуту созерцал отражение. Затем, сдвинув брови, заговорил:

– Боже, опять! – не выдержала Галина, раздраженно покосившись на собеседников, для которых она сама словно перестала существовать.

– В зеркале кто-то еще? Мальчик не один? Я угадала? Что за подруга? Откуда она взялась? – сыпала вопросами Марианна.

Словно не слыша, медиум продолжал гнуть свою линию:

– Что сделать? Зеркало отдать мальчику, Акиму? Поняла. А как тогда я буду наблюдать?

Вдох-выдох – тонкие пальцы медиума сложили «пудреницу». Он смерил подруг прежним, бесконечно усталым взглядом, сразу как-то сник, словно только пробежал марафон, и больше не произнес ни слова.

Но Марианна сумела уловить зашифрованный в стихах смысл. Над деталями предстояло поразмыслить, но суть она поняла.