Джули Кагава - Железный король [litres]

Эш яростно атаковал, Пак увернулся от просвистевшего в воздухе клинка, отражая атаку кинжалом и отступая под натиском Зимнего принца. Нырнув в сторону, Пак схватил пригоршню веток с земли, подул на них и подбросил в воздух…

…и Паков стало четверо! Трое из них, злобно ухмыляясь, нападали на противника. Сверкнули три ножа, трое окружили темного принца, пока настоящий Пак, прислонившись к дереву, наблюдал за схваткой Эша.

Но Эша не так легко было победить. Он уворачивался от Паков, размахивая и парируя мечом, вращаясь от одного противника к другому. Прорвав оборону одного из противников, он нырнул и, сделав рывок вперед, аккуратно вспорол клинком живот. Двойник раскололся надвое, превратившись в ветку, и она с глухим стуком упала на землю. Эш развернулся, чтобы отразить удар нападавшего сбоку. Его меч закружился, и голова Пака полетела с плеч долой и тоже превратилась в ветку. Последний Пак набросился на принца из-за спины, высоко подняв кинжал. Не поворачиваясь, Эш вонзил меч задом наперед острием вверх. В очередном выпаде Пак наткнулся на лезвие противника, пронзившее его в живот насквозь. Принц выдернул меч, не поворачиваясь, и сломанная ветка плюхнулась в снег.

Эш опустил меч, осторожно оглядываясь по сторонам. Проследив за его взглядом, я вздрогнула. Пак исчез, потянув за собой Грималкина, пока мы отвлеклись. Мгновенно насторожившись, Зимний принц оглядел сад, продвигаясь вперед с поднятым наготове мечом. Он посмотрел на меня, и я напряглась, но быстро раздумал и шагнул под ветви замерзшей сосны.

Когда Эш оказался под деревом, кто-то с воем выскочил на него из снега. Принц увернулся от едва не задевшего его ножа, и в результате неудавшегося удара Пак провалился вперед. Зарычав, Эш вонзил острие меча в спину Пака, пронзив грудь насквозь, и прижал его к земле.

Я закричала, но тело тут же исчезло. С секунду Эш уставился на проколотый лист на кончике меча, затем резко нырнул в сторону, когда с дерева что-то упало, сверкнув кинжалом.

Раздался смех Пака, когда Эш вскочил на ноги, держась за руку. Между бледными пальцами сочилась кровь.

– Совсем близко, а, принц? – поддразнивал Пак, балансируя кинжалом на двух пальцах. – Ну правда, это же самый старый в мире трюк. Я-то знаю, я же сам его придумал. У меня в запасе еще миллион таких, если хочешь продолжить.

– Надоело биться с двойниками! – Эш выпрямился, опустив руку. – Полагаю, честь при Благом Дворе – не добродетель. Ты настоящий Пак, или он слишком труслив, чтобы самому со мной драться?

Пак презрительно посмотрел на него, затем превратился в пустое место. Другой Пак вышел из-за дерева, злорадно ухмыляясь.

– Ну ладно, принц, – сказал он, подходя ближе, – если ты так этого хочешь, убью тебя по старинке.

И они снова набросились друг на друга.

Сердце в пятки ушло, пока я наблюдала за их схваткой. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь. Я не хотела, чтобы кто-то из них умер, но я понятия не имела, как это остановить. Кричать и метаться между ними казалось плохой идеей: один отвлечется, а второй, не теряя времени, его добьет. В животе бурлило тошнотворное отчаяние. Я и не догадывалась, что Пак был таким кровожадным, но безумный блеск в его глазах доказывал, что он убьет принца, как только подвернется возможность.

«Это старая вражда, – осознала я, наблюдая, как яростно Эш полоснул Пака по лицу, едва промахнувшись, потому что противник пригнулся. – Наверняка случилось что-то, из-за чего они так ненавидят друг друга. Может, когда-то они дружили?»

Кожа покрылась мурашками, и причиной тому был не только мороз. Сквозь лязг и скрежет металла я услышала что-то еще, слабый шорох, будто к нам устремилась тысяча насекомых.

– Человек! – Крик Грималкина заставил меня вздрогнуть. На снегу вдалеке появились следы, они двигались в мою сторону, и невидимые когти заскрежетали по дереву, пока кот взбирался наверх. – Кто-то приближается! Прячься, быстрее!

Я взглянула на Пака и Эша – они продолжали сражаться. Шорох становился все громче, сопровождаемый непрекращающимся, слабым, пронзительным смехом. Внезапно сквозь деревья прорвались сотни глаз, светящихся электрически-зеленым светом в темноте, окружая нас. Пак и Эш перестали драться и разошлись, наконец осознав, что что-то не так, но было слишком поздно.

Существа рассыпались по земле, как живой ковер, появляясь отовсюду: маленькие чернокожие с тонкими ручками, огромными ушами и острыми, как бритва, сверкавшими бело-голубым в темноте зубами. Эш и Пак потрясенно закричали, Грималкин с воплями в ужасе поднимался выше на дерево. Существа заметили меня, и я не успела ничего предпринять. Они налетели на меня, как разъяренные осы, карабкаясь по ногам, бросаясь на спину. Я почувствовала, как в кожу впились их когти, уши наполнились громким жужжанием и пронзительным смехом, и я закричала, яростно размахивая руками. Я ничего не видела, не понимала, что происходит. Под их тяжестью я упала прямо на цепкую извивающуюся массу из мелких тварей. Сотни рук подняли меня и понесли, как муравьи несут кузнечика.

– Пак! – закричала я, пытаясь освободиться. Но всякий раз, как я откатывалась в сторону от одной группы, на их место проскальзывала другая, не выпуская меня и не давая коснуться земли. – Грималкин! Помогите!

Их голоса звучали все дальше. Гудящий живой матрас быстро уносил меня прочь в неприветливую темноту.

Не знаю, как долго меня несли. Когда я сопротивлялась, они впивались в меня когтями, и матрас превращался в игольную подушку. Вскоре я перестала брыкаться и попыталась сосредоточиться на том, куда меня ведут. Но это было сложно: меня несли на спине, и единственное, что я ясно видела, – это небо. Я пыталась повернуть голову, но существа вонзали когти мне в волосы и дергали, пока на глазах не выступали слезы. Я смирилась с тем, что лучше лежать неподвижно, дрожа от холода, в ожидании неизвестности. Холод и мучительное беспокойство истощили меня… Я прикрыла глаза, находя утешение в темноте.

Когда я снова открыла глаза, вместо ночного неба надо мной повис потолок из твердого льда. Я поняла, что нахожусь под землей. Воздух стал еще холоднее, когда туннель превратился в великолепную ледяную пещеру, сверкающую острыми и неровными поверхностями. С потолка свисали огромные и до ужаса острые сосульки, некоторые в длину побольше человека. Было тревожно проходить под остроконечными зубцами, смотреть, как они сверкают, подобно хрустальным люстрам, и молиться, чтобы не упали.

Зубы стучали от холода, губы посинели. Однако по мере того, как мы углублялись в пещеру, воздух постепенно становился теплее. Слабый шум эхом разнесся по нижним пещерам: рев и шипение, словно пар, валящий из треснувшей трубы. Вода капала с потолка ручейками, пропитывая мою одежду; некоторые ледяные осколки выглядели очень шаткими.