Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

Вонь пороха. Брызги крови. Стаккато разрывов орудий и ломающегося дерева. Звуки мольбы и взывания к безразличным небесам, пробивающиеся сквозь грохот.

– Во имя Великого Генерала и Славной Революции Кулака и Пламени, не подведите! Будущее Революции в ваших руках!

Сражающиеся. Умирающие. Убивающие. Кричащие. Истекающие кровью. Плачущие. Поющие.

– ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!!!

И пробивающийся сквозь все это рев сирен, ор одних людей, приказывающих другим идти на смерть – самое отвратительное многоголосие в самой жуткой песне в мире.

Переживи достаточно боев, и каждая битва обретает свою собственную гармонию. Достаточно ввязывайся в драки, и все начинает звучать одинаково. Я сказала себе, что это просто очередная надоевшая песня, очередной танец, в котором я знаю все движения. Все, что нужно – просто вспомнить их, и я легко выберусь. Выживу. Со мной все будет хорошо.

Я услышала эти слова.

Но глаза не поверили.

Небо было раскрашено телами. Солдаты Революции летели, мундиры хлопали за спинами, как слишком маленькие крылья, когда осадники разбрасывали их прочь, подобно игрушкам. Птицы слетали с неба, чтобы ухватить добычу и утащить в ад. Волны огня, мороза, исковерканной песни и извивающейся смерти прокатились по палубе, когда маги двинулись вперед.

– ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!

И были встречены.

Двери на сходни распахнулись. Река синего цвета, плоти и стали хлынула наружу. Огромные Паладины изрыгали дым, шагая в потоке солдат Революции, отвечающих на вызов Империума. Мастера хвата взрывались под облаками выстрелов. Снаряды штык-ружей откусывали конечности и выгрызали куски плоти. Осадники падали как подкошенные под повторяющейся грохочущей очередью ружей, пока Паладины пробирались вперед, размахивая огромным оружием. Вращающиеся стволы изрыгали заряды севериума. Тела исчезали под толпой революционеров. Их рты наполнял гнев, а руки – сталь, они рвали врагов на части.

Трупы. Кровь. Грохот. Гнев. Ненависть.

Я знала ноты, но не песню. Она была кровавой, лишенной всякого смысла, кроме убийства. Она резала слух, впивалась в глаза, в…

– Сэл.

Ее голос. Ее рука в моей. Ее глаза… что б меня, ее глаза.

Жизнь не похожа на оперу. Обычно нет. Войны ведутся по глупости, а не из благородства, люди похожи на сорняки, а не на цветы, любовь не побеждает все.

Но этого и не надо. Она не должна никого побеждать. Она должна помогать чувствовать себя хорошо так долго, чтобы ты понял, что хочешь жить. Ради нее. Ради нас. Ради мира, который она хотела построить.

Мира, который я собиралась ей подарить. Или умереть, пытаясь.

Я покрепче стиснула пальцы. Взяла клинок в свободную руку. Посмотрела в эти большие карие глаза за стеклами очков.

– Что бы ни случилось, – произнесла я, – не отпускай.

Лиетт кивнула.

– Не отпущу.

Я окинула взглядом палубу.

– Готова?

– Да, – солгала она.

Я втянула в себя холодный воздух. Почувствовала, как замерзает на губах кровь. Ощутила жар револьвера, просачивающийся под кожу.

– Да, кстати. – Я сплюнула что-то на палубу. – Если мы тут умрем, я тебя люблю.

Лиетт улыбнулась.

– Если не умрем, я тебя тоже люблю.

Я кивнула, улыбнулась уголком рта.

И вместе мы ринулись в ад.

Голову пригнуть, меч поднять, не останавливаться. Старые танцевальные па вернулись ко мне, стоило начать двигаться. Инстинкт подавлял боль и страх. Смотреть вперед, продолжать дышать, не думать о крови.

Вокруг нас падали тела, крича, ругаясь, увлекая за собой врагов. Взрывы освещали небо, пушки изрыгали пламя. Облака севериумного дыма заволокли палубу, разрываемые лишь когтями птиц, нападающих сверху. Зазвучала песнь Госпожи, мучительная, она отдалась эхом, сотрясая мою голову и каждую кость в теле.

Я не обращала внимания.

Я не видела смерти, страданий, бессмысленной бойни. Мой взгляд был прикован к кабине на другой стороне палубы и маячившей железной двери на ее стене.

Я не слышала ни песни, ни взрыва, ни крика. Только звук шагов Лиетт позади, когда я тянула ее за собой, чтоб не отставала.

Я не ощущала ни ран, ни шрамов – все мое существо сосредоточилось в пальцах, цепляясь за нее всем, что было.

Я секла клинком, когда было надо. Прыгала, когда мне преграждали путь. Принимала удар, предназначенный Лиетт. И мы продолжали бежать. Продолжали двигаться. Сквозь дым, кровь и огонь, и нам удалось. Перед нами оказалась лестница, ведущая в кабину. Я пересчитала ступеньки, пока мы мчались вверх. В ушах грохотали наши шаги, стучало сердце, песнь Госпожи…

Поднимаясь до единственной, чистейшей ноты.

Воздух передо мной замерцал. Сверкнуло лезвие. Моя рука взметнулась, отталкивая Лиетт назад, пока я сама падала. Сталь едва-едва разминулась с моим горлом.

Там, где только что была пустота, стояла женщина. Холодная и острая, как меч, который держала, и смотрела на меня аметистовыми глазами, полными ненависти.

– Каждая катастрофа, – произнесла Веллайн ки-Янаторил, Клинок Императрицы.

Я моргнула. Она исчезла. Позади расступился воздух. Схватив Лиетт, я выдернула нас с пути клинка Веллайн, прорезавшего тропку в двух дюймах от моего сердца.

– Каждые руины, – произнесла Веллайн.

Не успела я ответить, как она снова исчезла. Я отшвырнула Лиетт в сторону, едва успев заблокировать следующий укус меча, когда мастер скорости появилась справа.

– Каждая война, – произнесла Веллайн.

Ее голос кипел, гнев накалялся, сгущался в едва заметную искру. Она снова исчезла. Воздух взвизгнул надо мной. Я скатилась вниз по лестнице, ее меч упал сверху, разрубив дерево ступеней.

– Каждая лужица страдания, которая образуется на этой покинутой земле – все это ты, – произнесла Веллайн, щуря глаза. – Как ты всегда успеваешь, Сэл Какофония?

Будь у меня время, я бы ввернула что-нибудь умное.

– Отвали на хер с дороги, Веллайн.

– Весь Империум, вся Революция, каждая паскудная душа, когда-либо державшая клинок, стоит на твоем пути, – окрысилась Веллайн. – И все же ты сеешь разрушение. Все же проливаешь кровь людей Шрама. Тем не менее, у тебя хватает наглости думать, что я отступлю?

– Я б спросила, какого хера ты несешь, – ответила я, поднимая меч, – но мне некогда.

Не то чтобы ложь. Времени не оставалось, это правда. Что бы ни должны были сделать сигилы Двух-Одиноких-Стариков с этим аэроблем, я не хотела оказаться рядом. Но даже держать меч было мучительно, все тело дрожало. Я стала неаккуратной, неосторожной и получила слишком много глупых ударов. Я не могла убить Веллайн. Я даже достойно сопротивляться не могла в таком состоянии. Только тянуть время, пока в голову не придет что-то дельное.

– Ты не могла бы как-то подытожить все для меня? Там, брошюрку какую-нибудь, я потом почитаю?