Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

Влага замерзла на его лице, растворилась, оставив после себя холодную, густую тень.

– Его не похоронили. Для этого от него слишком мало осталось. Значит, это будет его могилой. Этот аэробль. Эта Реликвия. Весь гребаный Шрам.

Я прищурилась.

– Убийством его не вернуть, Джеро.

– Не упрекай меня, блядь, дешевой оперной риторикой, Сэл. Меня не волнует, что это его не вернет, – Джеро ухмыльнулся. – Или убивать можно, только если у тебя есть татуировки и шикарный револьвер?

– Они-то у меня есть. – Я оттянула ворот рубашки, обнажая узловатый язык длинного извивающегося шрама. – А еще есть вот это. Убийство не заставило это исчезнуть.

– Я зна…

– Да ни хера ты не знаешь. Я говорю, что убийство ничего не остановит. Я залила кровью весь Шрам, и все равно, каждое утро просыпаюсь с адской болью, шрамы все еще болят от холода, а когда я смотрю в зеркало, я все равно не Алое Облако. Больше нет, – я покачала головой. – Мы убиваем. Убивая, мы иногда приносим пользу. Но это никогда не сделает нас счастливыми.

– М-да, дерьмовато, Сэл, – протянул Джеро, ухмыляясь. – Ты не за то, мать его, ремесло взялась, если ищешь счастья, а? Все ушло. Вместе с Последнесветом, Джанди и Алым Облаком. Они все мертвы. Я знаю, что нам не уменьшить боль и нам не вернуть их обратно…

Джеро поднял клинок, направляя кончик выше наших голов к иллюминатору.

– Но мы можем забрать их с собой.

Я обернулась. И когда разошлись облака, я увидела. Далеко-далеко, такие крошечные, что можно было представить их игрушечными, я видела. Фермы, дома, поселки и деревни, раскинувшиеся на обширной равнине. Благодать. Клочок земли, который, по всеобщему мнению, стоил убийства множества людей во время Войны Борруса много лет назад.

Люди. Тысячи людей. Дочери, и отцы, и деды, и пьяницы, и фермеры. Совсем крошечные с такой высоты, как насекомые, которых того и гляди раздавят ногой.

И мы направлялись прямиком к ним.

– Она была права. – Слова ледяными комками застряли у меня в горле, казалось, произнеси я их, они разорвут мне рот. – Веллайн была права. Мы направляемся к землям Империума.

Я прищурилась, когда осознание пронзило меня ударом тока.

– Потому что им кто-то об этом сказал.

– Если честно, я удивлен, что они повелись на наживку, – произнес Джеро. – Но что такое имперец, как не революционер, просто направленный в противоположную сторону? Фанатик он и в Шраме фанатик, независимо от цвета одежды.

Я резко повернулась к Джеро, стискивая зубы и чувствуя, как закипает кровь.

– Значит, таков был план, – выплюнула я. – Настоящий план. Перебросить Железный Флот на Благодать, заставить Империум напасть, и затем… затем…

Меня поразила мысль, ледяная и жестокая, как рассвет после битвы. Сигилы в нутре корабля. Командные сигилы. Вычерченные на Реликвии. На корпусе. На бомбах.

– Бомбы, – прошептала я. – Вот, что делают сигилы. Они сбросят бомбы.

Улыбка Джеро была мрачной, печальной и пугающей.

– Этот мир так привык к сапогу фанатика на шее, что перестал даже его замечать, Сэл. Мы тоже часть этого, понимаешь? Скитальцы, преступники, убийцы… кто-то должен им показать. Кто-то должен что-то сделать.

Он полез в сумку. Я напружинилась, пытаясь вытащить револьвер. И остановилась, почувствовав, как ладонь Лиетт обхватила мое запястье. Медленно, так нежно и осторожно, что я едва чувствовала, как она открыла барабан Какофонии.

Я была готова увидеть оружие. Но оказалась не готова к крошечному жестяному свистку, испещренному надписями, который извлек Джеро.

– Свисток Урды, – выдохнула я, узнав вещицу по Вороньему рынку таких, казалось теперь, давних времен.

– Не совсем. Урда слишком ранимый, чтобы раскрыть ему то, что мы должны здесь провернуть, но принцип тот же. Два-Одиноких-Старика привязал командные сигилы к звуку свистка точно так же, как Урда привязал магию сестры к своему. Понятия не имею, с чего наш покровитель решил остановиться на свистке… может, из уважения?

Я смотрела ему в глаза, заставляя его не отводить свои, удерживая тело полностью неподвижно. Я не могла дать ему заметить Лиетт или ее руку, скользнувшую в мою сумку.

– Два-Одиноких-Старика сказал, что не может этого понять, – прорычала я.

– Сначала не мог. Но он величайший вольнотворец из всех, которых знал Шрам. Он разобрался. Лично я не видел в этом особой необходимости. Если в чем-то и можно положиться на Революцию, так это в умении убивать без причины. Все, что требовалось – расставить декорации, а остальное поручить им. – Джеро вздохнул. – Но ни он, ни я не хотели ничего оставлять на волю случая.

– То есть, это все, да? Все это дерьмо про строительство нового мира? Про свободу людей от Империума и Революции? Все это было ложью?

– Ничего не было ложью. Во всяком случае, чтобы называться так. Этот мир родится заново. Прекрасный и свободный от болезней, которые его терзают сегодня. Просто все пройдет немного грязнее, чем мы предполагали.

Я почувствовала, как пальцы Лиетт нашарили патрон в моей сумке. Медленно и незаметно, она начала вытаскивать его, второй рукой придерживая Какофонию за моей спиной.

– Но все будет оправдано, Сэл, – продолжал Джеро. – Я знаю, что не похоже… сначала мне тоже было трудно поверить. Когда мы нанесем удар по Империуму, по Революции, по всем фанатикам мира. Когда мы закопаем их так глубоко, что они не смогут вернуться, мы сможем начать все заново. Как только мы покажем миру, как…

– Нет.

Джеро осекся. Слова рухнули, срезанные, как цветы, истекающие кровью.

– Ты собираешься убить тысячи, Джеро, – произнесла я. – В чем нет никакого грандиозного плана, никаких возвышенных идеалов, никакого волшебного способа все уладить. Ты собираешься убить тысячи людей. По единственной причине: ты хочешь, чтобы им было так же больно, как и тебе. – Я мрачно сощурилась. – Если ты вознамерился их убить, то, мать твою, имей достоинство признаться, почему.

Я хотела услышать остроумный ответ. Я хотела услышать пафосную речь. Я хотела в нем ошибаться. Блядь, как мне это было нужно. Я всем естеством хотела, чтобы он приготовил пару значимых слов, чтобы заставить меня усомниться, показать, что я ошибаюсь. Доказать, что все не просто так.

Но, глядя в эти пустые глаза, без следов влаги или боли, без всего, кроме холода и мрака, я знала, что права.

Знал и он.

Джеро бросил взгляд на иллюминаторы. Горная цепь начала истончаться, уступая место деревням на склонах холмов. Мы на месте.

– Ты права, Сэл, – прошептал он. – Ты совершенно, блядь, права. Ты заслуживаешь честности, как и они.

Он поднес свисток к губам. Лиетт вставила в Какофонию патрон.

– Так поверь мне, когда я говорю, – едва слышно произнес Джеро.

Знаки на свистке начали наливаться светом. Барабан Какофонии захлопнулся.