Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

– Господин, вы готовы?

В дверях стоял слуга.

Лин значительно увеличила количество прислуги во дворце и приказала отремонтировать пустующие дома. Рабочие заново оштукатуривали и красили стены, пилили доски, в воздухе пахло стружкой. И все это, как и мое назначение капитаном императорской гвардии, символизировало возрождение Империи.

– Готов, – сказал я. – Иди вперед.

Я следовал за слугой, а рядом со мной шел Мэфи.

Это и было самой большой проблемой. Я прибыл во дворец, ожидая встретить враждебный прием. С императором я всегда был не в ладах. Но его дочь Лин Сукай, которую мало кто видел, решила все устроить по-другому. Того же хотело и Безосколочное меньшинство. И Лин, и повстанцы хотели лучшей жизни для жителей всех островов. У Джио были свои мотивы. Что двигало Лин? Этого я не знал.

Я шагал по коридорам и старался поменьше глазеть на фрески, резные украшения и золотую инкрустацию. Дворец губернатора Нефилану был таким безвкусным, что все в нем казалось дешевым. В императорском дворце все дышало историей, все произведения искусства были тщательно подобраны и гармонично дополняли друг друга.

Мы прошли в парадный зал.

Двери были распахнуты настежь. Погода для влажного сезона стояла очень даже благоприятная: немного облачно, ветрено, но без запаха дождя в воздухе.

Лин стояла на крыльце в великолепной императорской тунике с огненно-красным фениксом и в большом головном уборе, из-за которого ее невысокая стройная фигура казалась еще меньше.

Вокруг Лин стояли стражники. Почти все новые, но ее, похоже, это не беспокоило. Рядом с Лин сидела Трана. За последние несколько недель у нее на проплешинах отросла жидковатая шерсть. Она все еще была худая, но вид имела довольно-таки устрашающий.

Подойдя ближе, я увидел во внутреннем дворе огромную толпу народа. Последние лет двадцать людей не допускали во дворец, и теперь даже издалека я видел, с какой надеждой они смотрят на нового императора.

Я встал рядом с Лин, и толпа заревела. Кто-то запел песню обо мне, песню подхватили еще несколько человек.

Интересно, может человек умереть от смущения?

Мне казалось, что всем бросается в глаза, какие у меня длинные ноги, какая грубая и потрескавшаяся кожа на руках. О таких, как я, не слагают песни. Таких, как я, не награждают на торжественных церемониях и не назначают на высокие посты.

Я должен был стать навигатором. Эмала ждала бы меня дома, а возле ее ног играли бы наши детишки. На мгновение я закрыл глаза, чтобы переждать эту волну. Нет, это не моя жизнь.

Моя жизнь здесь и сейчас.

– Преклони колени, – сказала Лин.

Звук ее голоса заполнил весь двор. В руках она держала медальон.

Я опустился на колени. Мэфи сел рядом.

– Йовис с Анау, бывший императорский навигатор, я жалую тебе должность капитана императорской гвардии. Это ответственный пост. Клянись в верности мне, Империи и всем известным островам. И запомни: ты призван не командовать, а служить.

Я посмотрел себе под ноги, потом собрался с духом и взглянул ей в глаза.

У нее были тяжелые веки, но очень длинные и густые ресницы. Было в ее глазах что-то знакомое, как слово, которое я знал, но никак не мог вспомнить.

– Клянусь, – сказал я.

Это слово вышло из каких-то моих потаенных глубин. Оно резонировало с умолкнувшей толпой во дворе.

И как только оно слетело с моих губ, я понял, что соврал.

Я обещал Ранами проникнуть во дворец, собрать нужную информацию и переслать ее повстанцам. Я не мог одновременно быть верным и Безосколочному меньшинству, и императору.

Лин кивнула и повесила медальон мне на шею.

И в этот момент я понял, что так меня взволновало.

Ее глаза. У нее были глаза Эмалы.

Несколько дней Шелл и Лиф по приказу Нисонг обследовали на гребной шлюпке рифы в поисках прохода к острову. Лодка под синими парусами возвращалась снова и снова и ни разу не налетела на рифы. Проход был, просто его требовалось найти.

Лиф углем рисовал на кусках коры карту рифов.

Они разбили лагерь на берегу бухты: здесь туман реже заволакивал их разум, в то время как рутинная работа в деревне, наоборот, словно убаюкивала сознание.

Лодка стояла в бухте, соленые брызги освежали лицо, и это не давало забыть, что никто из них не жил на этом острове от рождения.

– Проход узкий, – сказал Лиф. – Но если соблюдать осторожность и действовать как одна команда, мы сможем уплыть с Маилы.

– Вот только куда? – спросила Корал.

В ее голосе не было упрека, ей действительно было интересно, куда они поплывут.

– На юг, – сказала Нисонг. – Потом на юго-запад.

В одном из своих воспоминаний она увидела карту, мельком, но успела заметить на ней Маилу. Если они поплывут на юго-запад, то приплывут к следующему острову.

Лиф кивнул и сделал пометку на куске коры. Нисонг сама не понимала, как стала лидером, но быстро вошла в роль. Эта роль подходила ей так же, как новое имя. В ней она чувствовала себя спокойно и уверенно, как в старом надежном плаще.

Вместе с именем пришла уверенность, что где-то за пределами острова есть место, которому она принадлежит. Там она жила во дворце, и с ее волей все считались.

Она опустила руку в карман и сжала в кулаке осколок. Теперь она знала, что это.

Она была конструкцией. Они все были конструкциями. Их создал император. Эти свои воспоминания она не могла расшифровать, но их неспособность даже думать о насилии многое объясняла. Такими их создали, в них вживили осколки с командами, запрещающими всякое насилие.

Один такой осколок выпал, когда она порезала руку. Очевидно, это позволило ей избавиться от тумана в голове и помогло избавить от него других.

Она пока еще ни с кем не поделилась этим знанием. Решила, что еще не пришло время. И потом – она не знала, каков предел их возможностей. Или, если на то пошло, не знала, каков предел ее собственных возможностей.

Дождь стучал по крыше наспех построенной хижины. Крыша немного протекала, и капли воды шипели, падая на раскаленные камни вокруг костра.

– Мы возьмем с собой кого-нибудь из остальных? – спросил Фронд.

– Мы не сможем надолго разогнать туман у них в голове. – Нисонг покачала головой. – Они снова будут в него погружаться, а в море на лодке это слишком опасно.

– Но мы не знаем, откуда берется этот туман, – сказала Корал. – Возможно, его порождает сам остров.

Это было не так, но Нисонг не могла сказать им об этом.

А потом мир вдруг покачнулся. Нисонг не сразу поняла, что это не мир покачнулся, а что-то изменилось в ее восприятии. Лиф упал на землю. Корал схватилась за стену хижины. Они тоже это почувствовали. Это было похоже на волну, которая распространилась вокруг после случившегося внутри Нисонг землетрясения.