Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

Всего. Хочу овладеть знанием. Вернуть свое прошлое. Установить связь с отцом, который обращается со мной не как с дочерью, а как с каким-то домашним животным. Но я не могла рассказать Нумину о своей потерянной памяти.

– Хочу узнать, что говорят люди о моей матери и о моем отце.

– Ничего, что тебе может понравиться. Никакой романтики. Если хочешь услышать красивую историю, таковой у меня нет. Судя по тому, что я слышал, твой отец с самого начала не особо любил жену. А потом, может где-то через год после свадьбы, что-то случилось. Не знаю, что именно. Никто не знает. Но после этого император начал восхвалять свою супругу. Он вывозил ее в город и катал по улицам, словно гордился ею. Так что, думаю, в их отношениях все-таки появилась романтика.

Они могли влюбиться друг в друга, в заключенных по политическим соображениям браках так часто бывает. Сначала молодые равнодушны друг к другу, но они живут вместе, сближаются, чувствуют тепло, и в результате рождается любовь. Вот только в случае с моим отцом это было бы слишком просто. Было в нем что-то недоступное моему пониманию: то, как он запирался в комнатах, как обращался с Баяном и со мной, его секреты, такие мрачные, что их было не сравнить с ложью и увертками Илит.

– Почти пришли, – сказал Нумин.

Его могучая спина возвышалась передо мной, словно гора.

Мы свернули в узкий переулок, Нумин остановился и открыл дверь в довольно большой дом. Мне в лицо ударила волна теплого воздуха, а запахи готовящейся рыбы и тушеных овощей напомнили, что я с утра ничего не ела. Я прошла следом за Нумином в дом и оставила у порога свои туфли и конструкцию.

Небольшой узкий коридор привел в просторное помещение – это была столовая, совмещенная с кухней.

Несколько человек нарезали зелень, жарили рыбу и переговаривались. Мужчина, что стоял возле сковороды, перевернул рыбу, и кухню заполнило шкварчание кипящего масла. Этот мужчина, невысокий и широкоплечий, по сложению был похож на наковальню, прямо точь-в-точь как Нумин. Если бы я мельком на них посмотрела, то вряд ли бы смогла отличить одного от другого.

Потом я пригляделась к остальным. Две семьи под одной крышей, и во главе – родители во втором поколении. Вот почему дом Нумина оказался больше, чем я ожидала.

За столом сидели четверо детей, они чистили чеснок и орехи. Увидев меня, дети выпучили глаза, но не сказали ни слова, хотя было видно, что это далось им ох как нелегко.

– Я привел гостью, – сказал, войдя в кухню, Нумин. – Она – дочь одного из моих постоянных заказчиков. Их слуги не приготовились должным образом к влажному сезону, дождь прямо-таки затопил их столовую, вот я и пригласил ее отужинать в сухом доме.

– Ага, а потом ты пригласишь птичек свить гнезда в твоей спальне, – сказал брат Нумина. – Только, прошу, без обид.

– Никаких обид. – Я скривила рот в улыбке. – Меня зовут Лин.

Брат Нумина только хмыкнул и наклонил сковородку. Эти двое были похожи больше, чем сами это осознавали.

Я шагнула в кухню и спросила:

– Можно я помогу?

Женщина перестала нарезать овощи:

– Нет, не стоит.

Она была выше Нумина и гораздо стройнее, прямо как бамбук – узкая, плоская и грациозная. Судя по ее более светлой коже и вьющимся волосам, она была наполовину пойер. И по срокам все совпадало. Мигрирующие острова архипелага Пойер приближаются к островам Империи где-то один раз в тридцать лет.

Женщина с любовью посмотрела на Нумина; нетрудно было догадаться, что она – его жена.

– Прошу вас, я не привыкла сидеть без дела.

Я ничего конкретно не вспомнила, но атмосфера в доме показалась мне знакомой.

Жена Нумина принялась нарезать лук.

– Ты гостья, – она вытерла локтем набежавшие на глаза слезы, – тебе следует просто сидеть и смотреть.

Я встала рядом с ней и начала чистить луковицу. Резкий запах бил в нос и щипал глаза. Жена Нумина с одобрением на меня посмотрела, но ничего не сказала.

Когда еда была готова, мы все сели за стол.

Это было совсем не похоже на трапезу во дворце – с сидящими по одну сторону длинного стола конструкциями, с тихими слугами, с проникающим сквозь ставни ветром и вечно недовольным мной отцом. Возможно, атмосфера здесь была другой, потому что дом Нумина стоял между двумя другими. И ветер не был слышен, потому что его заглушал гул голосов и звон посуды.

Слева от меня сидели двое детей, справа – Нумин. Брат Нумина сидел рядом с другим мужчиной, я решила, что это его муж. Все разговаривали, то есть за столом велось сразу несколько разговоров.

Маленькая девочка слева от меня похлопала меня по локтю. С виду ей было лет пять, не больше.

– Это Трана, – сказал Нумин, – моя младшая.

– Гляди… – Девочка показала мне бумажную птицу. – Это я сегодня сделала.

Я взяла птичку. Бумага была мягкой и чуть ли не сотню раз согнута и расправлена в самых разных местах. На крыльях – нарисованные черными чернилами точечки и кружочки. Девочке дали ненужный кусок бумаги, а она превратила его во что-то новое. Я посмотрела на малышку и увидела в ее глазах надежду.

– Она просто чудесная, – сказала я.

Трана радостно улыбнулась и похвасталась перед братом:

– Лин говорит, что моя птичка чудесная! – Потом повернулась ко мне и сказала: – Можешь оставить ее себе.

– О, я не могу ее принять, – я протянула птичку Тране, – такая красота должна храниться у того, кто ее создал.

Трана застенчиво улыбнулась и взяла свою птичку обратно.

Нумин пожал плечами:

– Малышка несколько дней ее складывала. – Он положил себе риса и передал большую миску мне. – Упрямая, вся в отца.

– Да уж, – сказала его жена. – А вот я таким достоинством похвастаться не могу.

Я положила в свою тарелку полную ложку горячего риса, струйки пара приятно ласкали руку.

– Как давно вы женаты?

– Пятнадцать лет, – ответил Нумин одновременно со своей женой. – Очень давно.

Они оба рассмеялись, Нумин поцеловал жену в щеку. А я задумалась, какой брак ожидает меня. Скрепленный властью и секретами и с возможной любовью, как у моих отца и матери? Близко я знала только одного своего ровесника – Баяна, но мы, с тех пор как я выздоровела, терпеть друг друга не могли. Я не представляла – или мне это только казалось, – что возьму за руку кого-то вроде него, прильну к нему и позволю ему поцеловать меня в щеку.

Его руки на моей талии, полные губы прикасаются к моей коже.

Жар начал подниматься от шеи к щекам. Я задвинула эту мысль подальше и сосредоточила все внимание на тарелке.

– Лин… – обратилась ко мне старая женщина, которая сидела с противоположной стороны стола. Судя по ее виду, она была матерью Нумина. – Мы не бедные, положи себе еще риса. Ты такая худенькая.

И снова это знакомое ощущение. Я положила себе еще ложку риса и передала миску дальше. На самом деле я очень проголодалась.