Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

– Теперь только мы с тобой, один на один, – сказал я. – Ты правда хочешь узнать, чем это закончится?

Боец Филин скривился, и его лицо со шрамом на щеке стало похоже на морду барракуды. Он не отвечал, только оглядел меня с ног до головы, словно пытался вычислить, где мое слабое место. Филин у него за спиной застонала и начала подниматься на ноги.

Гул внутри меня все нарастал.

– Лучше не надо! – крикнул я, схватил стол справа от себя, отломил ножку и выставил вперед, как дубинку.

Мужчина со шрамом бросился в атаку.

Я подставил под удар ножку стола. Кинжал вонзился в дерево. Я выпустил ножку, мужчина потерял равновесие, а я ухватил его за шиворот кожаной куртки и резко направил прямо мордой в пол. Там он и вырубился.

Это было славно, но, подняв голову, я увидел Филин. Она успела встать, и в каждой руке у нее было по кинжалу. Судя по ее взгляду, я ее пугал и бесил одновременно.

– Кто ты?

Тот же вопрос я не переставал задавать Мэфи.

Кто я? Мужчина, который ищет свою жену? Контрабандист? Похититель детей?

Ответы крутились в голове, и каждый был правдой.

– Я не знаю.

Филин задумчиво склонила голову набок, а потом едва заметно кивнула.

– Возвращайся со мной к Кафре. Мы найдем способ, как использовать твой дар. А он взамен простит тебе твои долги.

Я чуть не расхохотался:

– Ты правда думаешь, что я только об этом и мечтаю?

– А разве сила и власть – это не то, к чему стремятся все люди? – пожала плечами Филин.

Вибрация внутри меня усилилась и стала похожа на напряжение, которое возникает в воздухе перед ударом молнии.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое!

Тут я снова топнул ногой, и весь дом содрогнулся и застонал, как дряхлый старик перед смертью.

Филин вспомнила о Голове Оленя. Она побледнела и посмотрела на балки под потолком. Ее приспешники к этому времени поднялись на ноги, но, при всей их преданности, от страха не могли сделать и шага.

– Валите отсюда! – скомандовал я.

И они свалили, некоторые даже вприпрыжку. И Филин тоже.

Иллюзий у меня не было. Выступать против Иоф Карн – гиблое дело. Они вернутся за мной, и в следующий раз их будет больше.

Я устало сел на стул и налил себе в кружку вина из кувшина. Мне даже было плевать, кто из этой кружки пил до меня. Вино приятно охладило жар в животе.

Мэфи радостно заверещал в противоположном конце трактира, обежал обломки стульев и запрыгнул ко мне на колени. Я прижал его голову к груди.

– Очень хорошо, – сказал он, пока я почесывал ему за ушами.

– Вот подобрал тебя, а сам не знаю, к добру или беду накликал.

Когда я уговорил уже почти половину кружки, в трактир вошла хозяйка и молча оценила последствия моей стычки с людьми Иоф Карн.

– Я все возмещу, – пообещал я.

Стол и пара стульев стоят недешево, но я не какой-нибудь муссон, чтобы оставлять после себя одни обломки.

– А другие… – трактирщица глянула себе за спину, – им можно вернуться?

– Это твои завсегдатаи, – я отмахнулся, – пусть делают что хотят.

Все, кто был в трактире до моей стычки с людьми Иоф Карн, неуверенно, как еще не насытившиеся уличные коты, один за другим вернулись в трактир. Они с опаской поглядывали на сломанные стулья и стол и с немым благоговением – на меня. Это было слишком, я чуть не застонал от бессилия. Сначала песня о Йовисе – спасителе детей, а теперь вот это. Хуже не придумаешь.

Они начали окружать меня. Я уперся локтями в стол и стал подумывать, не выпить ли залпом целую кружку.

Дураку было понятно, что у них на уме.

Напротив меня села молодая женщина. Она сцепила перед собой руки, было видно, что ей страшно, но она все равно посмотрела мне в глаза и спросила:

– Йовис, что тебе дать, чтобы ты спас моего сына?

Мерный стук молотка по наковальне успокаивал меня за работой. Конструкция Лазутчик была мелкой и требовала особой концентрации внимания. Эту часть я до сегодняшнего вечера еще не испытывала. Надо было завести руку внутрь тела и проделать несколько манипуляций с осколками. Куски первой мелкой конструкции я вернула в хранилище, но этот Лазутчик был моей первоочередной проблемой. И вот теперь пора было приступать к операции, а во мне нарастала граничащая с отчаянием тревожность.

Я задержала дыхание и попробовала еще раз.

Пальцы натолкнулись на мех и плоть. Больше ничего не происходило. Конструкция пискнула.

– Во имя Диона!

Я вытерла пот со лба. Ну, хоть время у меня еще было, я не торопилась оказаться в комнате отца раньше хозяина. Никаких ключей, только книжка для начинающих под мышкой. Я могла всю ночь не возвращаться во дворец, и отец этого не заметил бы.

Надо получше сосредоточиться. Пальцы, наверное, выставила не под тем углом…

Впрочем, я понятия не имела, что делаю неправильно.

Отец с Баяном заперлись в комнате и практиковали команды на осколках, так что спешить было некуда. Я посмотрела на Нумина. Скоро он закончит работу и засобирается к семье на заслуженный ужин. Поторопиться все-таки следует. Что сказано в книге?

Надо представить, будто я опускаю пальцы в озеро.

Но я никогда раньше не была у озера, а если и была, то не могла этого вспомнить. Пришлось представить, будто погружаю пальцы в пруд в Зале Удачи и вслепую нащупываю там золотую рыбку.

Дыхание выровнялось, пульс замедлился.

Я опустила пальцы.

Это было похоже скорее на теплую воду в ванне. Мех конструкции еще щекотал ладонь, но пальцы погрузились в плоть, и на ощупь она напоминала некую жидкую субстанцию. Я наткнулась на что-то острое. Осколок кости. Пришлось немного потянуть – и осколок поддался.

Молоток перестал стучать по наковальне.

Открыв глаза, я увидела, что держу между пальцами осколок, а Нумин смотрит на меня со страхом и с восхищением одновременно.

Конструкция даже не вздрогнула.

– У тебя найдется резец для гравировки? – спросила я.

Нумин немного растерялся, но потом достал из ящика тонкий металлический резец и подбросил его мне. Я поймала резец свободной рукой, потом повернула осколок. На обратной стороне он был в серой грязи, пришлось его обтереть.

Прочитав вырезанные на осколке команды, я приступила к работе.

Два слова: «амунет» – наблюдать, «пилона» – слуга. Под ними уточнение: «ремал» – одежда, и рядом мелкий значок в виде звездочки. Рядом со словом «пилона» было написано «эссенлаут» – внутри этих стен, и еще одна звездочка.

Новая строчка: «орен асул» – доклад и подчинение, а потом – «Илит» и снова звездочка.

Я запихнула конструкцию обратно в клетку и какое-то время, прищурившись, изучала слова на осколке. «Амунет пилона эссенлаут».