Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

В сердце Фалу маленькой змейкой закралось чувство вины.

– Для начала нужно, чтобы отец был готов уйти в отставку.

Ранами встала лицом к лицу с Фалу:

– И до тех пор пока он не почувствует, что готов, ты будешь терпеливо ждать и жить припеваючи, а эти люди будут продолжать умирать.

Фалу не смогла выдержать ее взгляда. Эти тесно стоящие кровати со спящими людьми и непрекращающийся кашель давили на нее со всех сторон. Она развернулась и пошла к двери, словно выплывала из темной пучины за глотком воздуха.

На пороге ее встретил дождь, но даже струи холодной воды не могли смыть ее стыд.

Эти люди сами выбрали такую жизнь. Они заключили сделку с отцом. Земля, небольшая доля от продажи орехов и работа. Их никто не принуждал.

А потом она вспомнила, что подали на обед во дворце. Холодная лапша с соусом из земляных орехов, сочное и острое карри с козлятиной, зеленые овощи, которые после тушения стали полупрозрачными и приобрели оттенок нефрита. Все украшено цветами, края тарелок искусно разрисованы самыми разными соусами. А балки у нее над головой были раскрашены красной и золотой краской.

Если бы торговец книгами не взял Ранами на обучение, она бы могла оказаться здесь. Возможно, она бы смогла, как Халонг, тяжелым трудом немного улучшить свое положение. А может, и нет. Фалу не верилось, что все эти люди в бараке были лентяями.

Так что либо ее отец заключил с ними нечестную сделку, либо они были плохими работниками и ни на что не годились. Но Фалу хорошо знала Ранами и любила ее, поэтому просто не могла принять второй вариант.

Да, она подавала бездомным сиротам, когда бывала в городе. Возможно, они так и останутся бездомными. Фалу раздавала свои карманные деньги, но этого никогда не будет достаточно. А чего будет достаточно, когда она станет губернатором?

Правота Ранами делала Фалу уязвимой. Она жила во дворце, имела возможность наблюдать за придворными отца и знала, что человеческая природа изменчива и противоречива. Джио был лидером Безосколочных и боролся за свои идеалы, но это не делало его праведником. Эти люди были бедны, но это еще не значило, что всем им можно доверять. И все это не отменяло того факта, что Ранами права и то, как ведет себя Фалу, просто ужасно. Если она собирается править этими людьми, она должна по-настоящему за них биться. А она никогда не уклонялась от схватки.

Фалу сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Прохладный воздух остудил жар в груди.

Это было хуже, чем столкнуться с сотней мечей, но Фалу все равно развернулась и снова нырнула в темноту фермерского дома.

Ранами она нашла не сразу. Та устроилась за одним из нескольких столов и разговаривала с каким-то фермером. При тусклом свете их расплывчатые силуэты напоминали рисунок на ковре, который видел слишком много солнца.

Фалу в два шага подошла к Ранами и взяла ее за руку. Если Ранами не сможет себя защитить, она сделает это за нее.

Ранами вздохнула и с раздражением в голосе спросила:

– Ты что, опять пытаешься сделать мне предложение? Если мы поссорились, это еще не значит, что я собираюсь от тебя уйти. Если решу уйти, то так и сделаю и ссоры затевать не буду.

– Нет… – У Фалу все слова, что она собиралась сказать, комом застряли в горле. Она сглотнула и попробовала снова: – Я хочу помочь. Я правда хочу помочь.

Ранами убрала мокрые волосы со щек Фалу. Ее прикосновения были такими нежными.

– Я знаю, – сказала она и сжала руку Фалу. – Скоро приступаем. Нам потребуется, чтобы кто-то отвлек их внимание.

Фалу специально закашлялась, чтобы скрыть подступившие к горлу слезы.

– Да, я их отвлеку. Так отвлеку, что вы сто ящиков сможете украсть.

Ранами рассмеялась, взяла Фалу за уши и наклонила к себе так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Так много не надо, любимая, всего десяток.

Детей я высадил на Унте, их встретила женщина из безосколочных. Она глянула на мою татуировку, и я заметил в ее взгляде не просто заинтересованность, а настоящее восхищение.

– Как ты это сделал? – спросила она. – Со сколькими тебе пришлось сразиться?

– С парой десятков, – лихо ответил я, с чем ее и оставил.

И только когда остров скрылся из виду, до меня дошло, что она могла мне поверить.

Через Хвост Обезьяны я и без умных камней проплыл быстро, как перышко в ручейке. И все мне давалось легко: я без особого труда ставил паруса, стравливал и поднимал якорь, когда мы заходили в порт. Мэфи пару раз подменял меня у парусов, но быстро уставал.

Когда один плывешь по морю, у тебя появляется много, может, даже очень много времени на то, чтобы все хорошенько обдумать.

Мэфи я нашел возле Головы Оленя, а это недалеко от Хвоста Обезьяны. В жизни не встречал таких зверушек, как он. Но он откуда-то взялся, значит где-то должны быть его сородичи. И что за существа способны выдыхать облака белого дыма?

Мэфи, похоже, не замечал, что я пребываю в задумчивом настроении.

Он нырял за борт всякий раз, когда я кивал в ответ на его «хорошо?» и «очень хорошо?». Кончилось тем, что я начал по вечерам усаживать его напротив себя и пытался научить новым словам. Все равно каким. Слово «хорошо» стало терять для меня всякий смысл. Но Мэфи, надо отдать ему должное, ловил рыбу лучше меня, и вскоре я хотя бы из-за этого порадовался, что взял его с собой.

Ночью он устраивался, свернувшись калачиком, рядом с моей головой, тыкался носом в шею и урчал, пока не засыпал.

Я продолжал высматривать черную лодку под синими парусами, но один день был похож на другой, и рутина постепенно окутывала меня, словно туман. Поэтому, когда я остановился в небольшой гавани и впервые услышал ту песню, это меня, мягко скажем, напугало.

Мэфи за время нашего плавания вырос до размеров кота, но был еще достаточно мелким, чтобы разъезжать у меня на загривке. Я заглянул в один трактир – посмотреть, нельзя ли купить у хозяина съестных припасов. В углу сидел музыкант и наигрывал какую-то мелодию, используя набор колокольчиков и закрепленный на ремне маленький барабан.

За стойкой хозяйничала женщина. Осанкой и манерой держаться она напомнила мне трактирщицу Данилу с Головы Оленя.

– Если у тебя найдется бочонок свежей воды, я бы не прочь его купить, – сказал я.

Женщина начала отворачиваться, и тогда я добавил:

– Ну и еще мешок риса не помешает.

– Это тебе обойдется в два серебряных.

– Два?

Деньги у меня были, просто мне нравилось торговаться и сбивать цену.

Мелодия подкрадывалась ко мне со спины, как ловкий воришка подкрадывается к кошельку у зеваки на поясе. Она просочилась ко мне в голову, и я сам не заметил, как начал притопывать в такт ногой. Привязчивый такой мотивчик.