Владимир Сухинин - Барон поневоле [СИ litres с издательской обложкой]

– Хойнак! Что с тобой? – Он подбежал и по остекленевшим глазам сразу понял, что тот мертв. Дико вскрикнув, он оглядел кусты. Но рядом больше никого не было.

«Она что, с ума сошла? Как можно! За что? Тварь!» – метались мысли у него в голове. Он подхватил товарища и, почти плача, потащил его из кустов. Вытащил на свободное пространство и положил на утоптанную землю. Сел рядом и стал вытирать слезы. Хойнак вдруг открыл глаза и уставился на дикаря.

– Хойнак, дружище! Ты живой! – обрадованно воскликнул дикарь, и в тот же миг Хойнак вцепился в друга руками и, притянув его к себе, впился зубами в шею.

Дикарь истошно закричал и стал отбиваться, но оживший Хойнак вырвал кусок мяса из его шеи и, задрав голову, стал с мычанием жадно есть.

Девочка, увидев такое, замерла, потом в страхе вскрикнула и с воплем помчалась прочь.

– Мама! Мама! – Добежала до дома и ворвалась внутрь. – Мама! Там… там дядя Хойнак дядю Хойбулата ест!

– Кто ест? Кого ест? – не поняла женщина. – Где?

– Там, на выгоне, где я нашу козочку пасла. Иди посмотри. Мне страшно.

– Успокойся, моя радость, пошли посмотрим. – Мать взяла девочку за руку и пошла с ней на выгон. – Не плачь, родная. Ты, видимо, ошиблась. Тебе просто показалось…

– Нет, мама. Я видела… Он вытащил его из кустов, а тот стал его есть. Он так кричал… – сбивчиво объясняла девочка.

Мать не стала слушать, кто кого вытащил и кто кого ел. Они вышли на выгон, и женщина остановилась как вкопанная. На земле лежало окровавленное тело, а Хойнак, весь перепачканный кровью, вырывал из него куски мяса и, чавкая, жевал.

Женщина вскрикнула:

– Ой! Батюшки! – И, подхватив девочку, стала пятиться, затем быстро развернулась и с диким криком побежала прочь.

Она добежала до стражников и стала кричать:

– Там! Там! Быстрее! – показывала она рукой и не могла толком ничего объяснить.

– Что там? – спросил старший стражи, и девочка ответила за мать:

– Там один дядя другого ест.

– Что?! – воскликнули сразу несколько воинов.

– Да! – подтвердила женщина. – Быстрее туда!

Воины недоверчиво переглянулись.

– Хойварк, и ты, Хойнурс, пойдите проверьте, что там происходит, – приказал старший смены ночной стражи.

Названные воины подхватили топоры и побежали на выгон. Когда они добежали, то остановились, словно напоролись на стену. За домами на малом выгоне один их товарищ пожирал другого. Вокруг них на земле было много крови.

Хойнак поднял голову и неразборчиво промычал:

– Мохе мяхсо-о.

– Сюда, быстрее! – закричали воины. – Быстрее!

На их крик прибежали остальные.

– Убейте его! – отойдя от шока, приказал старший.

Все метнули дротики в Хойнака. Но семь дротиков, вошедших в него, не произвели впечатления на дикаря. Он вырвал один из своего бока, схватил как дубину и прорычал:

– Мохе мяхсо-о! – Он поднялся, защищая добычу, и сделал шаг навстречу воинам. Он был весь вымазан в крови, шатался и рычал как зверь.

– Да это уже не человек! – воскликнул старший и скомандовал: – В атаку! В топоры его!

Он первым бросился на Хойнака. Его удар пришелся по поднятой руке Хойнака. Мертвец выронил дротик, а старший поднял топор для нового удара. Он выбирал место, куда ударить. Но Хойнак неожиданно прыгнул на старшего. Его прыжок был столь стремителен, что тот не успел отступить. Перед его лицом мелькнул окровавленный рот, и в следующее мгновение зубы Хойнака впились ему в шею. Старший визгливо и громко заверещал, как раненый кабан. Хойнак повалил его, а остальные воины стали рубить бывшего товарища топорами. Эти беспорядочные удары не беспокоили напавшего. Его раны зарастали тут же рубцеватой, синей плотью И только когда ему отрубили голову, Хойнак отпустил старшего стражника. Но тому это помогло мало. Из разорванной артерии фонтаном хлестала кровь, и с каждым толчком сердца жизнь уходила из распростертого на земле тела.

– Это тебе дочка рассказала, что Хойсира спряталась в кустах, а туда за ней пролез Хойнак? – спросил Хойдрым. Он сидел у общинного костра, в окружении старейшин и свободных людей поселка. Проводилось дознание.

– Она самая, – подтвердила женщина. – Она прибежала домой и стала плакать, кричать: «Мама, мама! Там дядя Хойнак дядю Хойбулата ест». Я сначала не поверила. Мало ли что может показаться девочке. Может, они просто боролись… Вот и я пошла с ней на малый выгон. И я видела, как Хойнак жрал человека. Это было ужасно…

– Я понял тебя. Позови сюда дочь! – приказал вождь. – Мы с ней поговорим.

Мать кивнула и крикнула в толпу, окружавшую общинный костер:

– Дочка, подойди к маме! С тобой хотят поговорить.

Смущенная девочка подошла к общинному костру и потупилась.

– Так это ты пасла свою козочку? – спросил вождь.

Та кивнула.

– У нее есть имя?

– Да, ее зовут Оська.

– Хорошее имя. Ты ее любишь?

– Да, очень! Она умная, и с ней интересно играть.

– Молодец! Ты хорошая помощница маме. Расскажи нам, кого ты видела?

– Где? – недоуменно спросила девочка.

– Там, когда пасла козочку, – терпеливо пояснил вождь.

– А-а… на выгоне. Сегодня?

– Да.

– Я пасла, значит, Оську, а она забежала кусты, я пошла за ней. Тут смотрю, бежит тетка Хойсира…

– Ты видела ее лицо? – поинтересовался вождь.

– Нет, только со спины, но я хорошо знаю ее одежду. Мы часто пасли коз вместе. Она разрешала пасти мою Оську рядом…

– А потом что было? – перебил ее вождь.

– Хойсира спряталась в кустах малины, наверное, пописать захотела. Мы туда всегда ходим…

– Ты была в тех же кустах? – снова перебил девочку вождь.

– Нет, напротив.

– Продолжай.

– А потом за ней прибежал дядька Хойнак. Стал звать ее и тоже полез в кусты. Они там и остались… Я подумала, у них там любовь. А потом пришел другой дядя. Хойбулат. Они друзья. Звал-звал он дядю Хойнака, а тот не отвечал. Он тоже полез в кусты и вылез оттуда с дядей Хойнаком. Тащил его по земле и плакал. Потом дядя Хойнак схватил Хойбулата и стал есть. Наверное, за то, что тот помешал ему… любиться. А потом…

– Ты молодец. Спасибо тебе. Можешь идти, – разрешил вождь. – Хойсира, выйди сюда, – позвал он женщину.

Женщина с лицом красным как малина робко вышла из толпы. Остановилась и потупилась. Вождь некоторое время изучающе смотрел на сестру.

– Хойсира, я знаю, что ты в это время выгоняла коров на пастбище и ругалась с Хойникой, волосы ей на голове выдергивала и под глазом синяк поставила. Она приходила, жаловалась на тебя. Но поясни нам, кто мог быть в твоей одежде? Девочка ее узнала.

– Я не могу этого сказать. Я не знаю. У меня пропала ночью моя одежда, которую я постирала и развесила сушиться. А у отца пропали сапоги…

– Брешет она все, как блохастая собака! – раздался визгливый женский голос из толпы. – Заманила парней в кусты, и они подрались между собой. Сучка! А потом околдовала их. Вот они и стали вурдалаками. На костер ее!..