Рена Баррон - Королевство душ [litres]

Его глаза переливаются разными цветами: от нефритового до бирюзового и изумрудного. Затем обратно к нефритовому. Сердце колотится в груди, но его взгляд гипнотизирует меня. Чувство такое, словно я погружаюсь в теплый текучий песок. Я погружаюсь все глубже и глубже, подчиняюсь атмосфере безмятежности. Тревога покидает мое тело: Эфия больше не имеет значения, как и Руджек. Как и мой отец. Единственное, что имеет значение, это глаза Мерки и путешествие к его душе.

– Ты знаешь, почему твоя сестра выбрала именно меня? – спрашивает Мерка.

Я сижу на стуле, он стоит передо мной на коленях. Мои губы шевелятся, но я слишком устала, чтобы говорить, поэтому просто качаю головой.

– Она вернула меня из-за тебя, – говорит он, радостно выговаривая слова. – Твоя сестра посчитала, что мои таланты будут весьма полезны. У жреца Ка был похожий дар – вот только, в отличие от него… я могу сделать процесс приятным.

Я моргаю и оказываюсь одна в пустоте – я внутри сознания Мерки. Мягкий свет сияет вокруг, но извращенная темнота демона ползет по моей коже, отравляя каждый дюйм моего тела. В этом существе нет ничего хорошего – только сладкие иллюзии. Я вижу его истинное лицо. Мерка неестественно высок и уродлив – у него две головы, рот полон крови и нет глаз.

– Дай мне знать, что у тебя на уме, Арра.

Услышав свое имя, я вырываюсь из оцепенения и снова оказываюсь в полутемной комнате, на стуле.

– Расскажи мне свои секреты.

– Ты первый, – хриплю я, едва дыша. – Каково это, быть жалким цепным псом моей сестры?

Мерка дает мне пощечину. Моя челюсть хрустит, я бы наверняка упала на колени от боли, не сиди я на стуле.

Кровь во рту отдает влажной землей, она рассеивает последние остатки его чар. Магия внутри меня восстанавливает челюсть, а боль становится угасающим воспоминанием. Чары загудели под моей кожей, и разум снова стал ясным.

– Я восхищаюсь твоим духом, – говорит Мерка, скрипя зубами. – С удовольствием его сломаю.

В щели под дверью я вижу темные тени, мелькающие снаружи. В коридоре бушует битва. Значит, Руджек все еще жив. Еще есть надежда.

Пот стекает по моей спине, когда Мерка хватает меня за подбородок, заставляя снова посмотреть на него. Но на этот раз я готова – вождь Мулани говорит мне, что делать. Ее магия проникает в самые глубокие уголки сознания Мерки. Он – порождение порока, жалкое увядшее существо, не имеющее души. Сила захлестывает меня. Оказывается, подчинить демона своей воле так же легко, как растолочь травинку в ступке. Его глаза расширяются от удивления, и к нему приходит страх.

Эхом мощного голоса вождя Мулани я говорю:

– Отпусти меня.

Мерка кивает, его руки безвольно повисают. Мои ладони светятся белым, и я прижимаю их к его щекам. Нефритовые глаза становятся почти прозрачными. Он пытается заговорить, по его лицу ползут трещины, но я удерживаю его. Кожа Мерки начинает шелушиться, как обожженная бумага. Его плоть чернеет и отваливается от костей. Наши глаза встречаются в последний раз, и он выкрикивает ругательство, прежде моя сила охватывает его целиком.

Моя ярость не имеет границ. Когда я закончу, от него ничего не останется.

Гнев все еще кипит в крови, я не могу перестать смотреть на свои руки, думая о том, что они сделали с Меркой. Но я сделала это по собственной воле. Я убила его. Не выйдет обвинить во всем племенную магию – как раньше я винила демоническую магию в том, что убила людей у священного дерева. Теперь я понимаю, что огонь, бушующий во мне, принадлежит мне, и только мне. Я контролирую его. Даже тогда демоническая магия отвечала мне, она исполняла мои желания, какими бы разрушительными они ни были. Я всю свою жизнь мечтала о магии. Теперь, когда она у меня есть, я не могу не задаться вопросом – почему Хека отказал мне в даре на фестивале Кровавой Луны? Он знал, на что я способна. Магия остывает во мне, и гнев утихает. В комнату врывается Руджек, почти снеся дверь с петель. Он весь в крови. Подойдя ко мне, Руджек издает протяжный свист. Я облегченно вздыхаю.

Он в порядке.

– Двадцать богов – это сделала ты ?

Он смотрит на кучу пепла – все, что осталось от Мерки. В следующих его словах звучат благоговение и недоверие:

– Судя по всему, не только я полон секретов.

Следующий час я помню плохо. Нам нельзя оставаться здесь и ждать друзей. На это нет времени. Често говоря, со мной они не будут в безопасности. Эфия пошлет ко мне еще демонов – или придет сама. Я не очень доверяю оришам и их плану. Но попытаться стоит.

Я пытаюсь уговорить Руджека не идти со мной, но на самом деле хочу обратного. Он отказывается слушать мои протесты. Эта ситуация так не похожа на то время, когда визирь выгонял нас из города. Бараса сказал, что только вместе с Руджеком мы сможем остановить мою сестру – и Руджек ясно дал понять, что он идет. Я рада, что в конце этой истории он будет рядом со мной.

Мы покидаем Храм, отправляясь в самое сердце Тамар. На западной окраине города мы видим далекие очертания гор Барат. Мы останавливаемся, чтобы купить припасы, лошадей и посох для меня. К моему облегчению, нас никто не узнал. Люди слишком заняты тем, чтобы пережить еще один день. Видя проблеск неповиновения в их глазах перед лицом стольких бед, я ощущаю растущую надежду. Я не могу спасти себя, но, может быть, я смогу помочь им.

Руджек почти не разговаривает. Но он постоянно смотрит на меня, когда думает, что я не вижу. Я делаю то же самое. Время от времени он отворачивается, и его взгляд становится отстраненным. Лицо тоже приобретает настороженный вид. Я и раньше видела это выражение, но теперь от него веет настоящим мужеством. Нельзя сказать, что и я осталась прежней. Порой я вспоминаю Кефу, и у меня учащается сердцебиение. Порой я покрываюсь холодным потом, услышав треск ветки под копытами лошадей. Порой я вижу печальное, молчаливое лицо отца, который умоляет меня освободить его.

Большую часть дня мы едем верхом, торопя лошадей сильнее, чем следовало бы. Я и Руджек учились верховой езде еще в детстве. Это был всего лишь вид развлечения для богатых людей. Мало кто катается верхом в черте города. Солнце уходит за горизонт, и я чувствую, как побаливают от долгого пребывания в седле ноги и спина. Нас обоих нельзя назвать хорошими наездниками, но, кажется, Руджек переносит это путешествие куда лучше.

После короткой передышки в сумерках мы возвращаемся на грунтовую дорогу, бегущую вдоль полей на западной границе Королевства. Руджек все время кусает нижнюю губу, как будто хочет что-то спросить. От того, как его зубы впиваются в мягкую, упругую кожу, у меня голова идет кругом, а по шее разливается жар. Мы молчим, слышно лишь тоскливое ржание лошадей и топот копыт по грязи. Наконец, не в силах дольше ждать, я нарушаю молчание.