Виктория Козлова - Последний костер [litres]

Но вот уж кто не сдерживал своих чувств, так это лучник по имени Мэрген. Невооруженным взглядом было видно, что он влюблен в Каару, и старается сделать все, чтобы заслужить ее благосклонность. Ко всему прочему, Янар удивлялся, как лучник вообще смог дожить до своего возраста – тот влипал во все неприятности, какие только можно было представить. Кто мог отойти в кусты по нужде и наступить прямиком в капкан? Конечно же Мэрген. Удивительно, как ногу не сломал, хотя царапины были очень глубокие. Кто мог попасть в силок, намертво в нем запутавшись? Естественно, лучник, когда вдруг решил пойти собрать цветов дикого Бабьего лета для жрицы. Тумур и Хаган не смогли сдержать смеха, когда распутывали незадачливого дарителя. А в одном селе в него просто клещами вцепились две бабки, чтобы он решил, кому из них достанется теленок. С чего они решили в судью выбрать слабо говорящего на их языке Мэргена, одним богам известно. К слову, решением спора одна из женщин оказалась весьма закономерно недовольна, и ее муж еще долго гонялся за лучником с вилами. В общем, Мэрген был просто ходячим магнитом для неприятностей, в полный противовес своему другу Хагану.

Сын вождя оставался для Янара загадкой. Абсолютно спокойный, суровый и замкнутый, он ничего не говорил о себе, да и вообще практически не говорил. Общался их предводитель в основном со своей сестрой Каару и лучником, и на языке, которого Янар не понимал. Однако, когда Хаган говорил с сестрой, лицо его немного теплело, а общаясь с непоседливым лучником он даже смеялся. Больше ни с кем, включая чужака Янара, сын вождя таких вольностей себе не позволял.

Однажды на их пути встал город, и Хаган (с подачи Каару, разумеется), решил остановиться там. Они оставили свои вещи и лошадей на постоялом дворе, и дети вождя в сопровождении Мэргена и присоединившегося к ним Янара по уже устоявшейся традиции отправились осмотреть город. Правда, это было слишком громкое название для крупного села, но все же пара интересных мест нашлась и здесь. Они уже возвращались на постоялый двор, как услышали крики.

Не сговариваясь, все четверо ринулись на звук. Повернув в небольшую улочку, отходящую от небольшой площади с невнятным памятником, они увидели окровавленного мужчину, лежащего на земле и женщину, державшую его за руки и громко плачущую. Именно она и кричала, звала на помощь. Парочку эту окружали трое людей явно бандитской наружности, недвусмысленно наставив длинные ножи на беззащитных людей.

– Подонки! – закричал Мэрген, не задумываясь, ринувшись в бой.

У лучника существовал странный кодекс чести, придуманный неизвестно кем, однако Мэрген строго придерживался его. Например, он твердо считал, что на женщину нельзя поднимать руку, но это правило не распространялось на поле боя. То есть, встреть он в битве воительницу, то не задумался бы ни на секунду, нанося решительный удар, но вот оттолкнуть воровку было для него невозможным. Мэрген в принципе весьма просто делил всех людей на виновных и невинных, и виновны были все, на кого укажет Хан или назначенные им люди, и жрицы Иштар. Все остальные были невиновны ровно до тех пор, пока не причиняют вреда другим невиновным, тогда они сразу же переходили в другую категорию. В общем, странная система, в которой никто из спутников Мэргена даже не стремился разобраться, поскольку во многом она строилась исключительно на интуиции лучника, и ни на чем более.

Трое против троих – не самый плохой расклад, тем более, когда все трое степняков опытные воины. Они легко взяли верх над бандитами, сокрушая их одного за одним… если бы не четвертый, до того скрывающийся за углом здания. И четвертый этот держал в руках заряженный арбалет.

Неизвестно, молился ли арбалетчик Андруил, или Эйлив решила одарить его своей благосклонностью, но выстрел бандита был крайне метким. Короткий болт с невероятной силой вонзился прямо в глаз Хагана, в доли мгновения отправив сына великого хана в Серые Пустоши.

Не то с криком, не то с воем, Каару упала на колени рядом с телом брата. Поспешивший к ним Янар с ужасом понял, что уже поздно что-либо сделать – воин был бесповоротно мертв, болт прошил его череп насквозь. Рыдая, жрица прижимала тело Хагана к груди и молила Иштар вернуть его, захлебываясь слезами.

Янар взглянул на лучника. Лицо его было мертвенно-бледным, глаза из просто карих стали непроницаемо черными. Руки Мэргена тряслись, и он никак не мог заставить себя прикоснуться к телу друга.

– Каару… он мертв. Каару, пожалуйста…

– Это ты во всем виноват, – рыдала девушка, отмахиваясь от лучника и не отпуская от себя тело брата. – Из-за тебя мы влезли в эту драку, из-за тебя он мертв! Мой брат мертв….

Янар огляделся, но парочка, ради которой степняки и ввязались в драку, исчезла с узкой улочки. Они спасли двоих невинных, но какой ценой…

– Каару, – позвал жрицу Янар, но та не откликалась.

– Идем, Каару, – лучник наконец-то смог дотронуться до тела друга и поднял его, взвалил на плечо. – Стража может прийти. Нам надо уходить.

Всхлипывая, Каару поднялась на ноги и постаралась успокоиться. Она велела Янару вернуться на постоялый двор и передать приказ их людям срочно выдвигаться, в то время как сами они покинут город, избегая встреч со стражей. Каару не собиралась оставлять здесь тело брата и не хотела объясняться со стражей, рассказывая, что тут произошло и что они вообще здесь делают – двое из разбойников продолжали лежать на земле, неясно, просто оглушенные или мертвые.

Янар сделал так, как она сказала. Выбрались из города они уже ночью, заплатив солидную мзду страже на воротах, чтобы их выпустили в неурочное время. В условленном месте их уже ждали Каару и Мэрген с телом погибшего предводителя, и оставалось только удивляться, как им удалось выбраться из города незамеченными, да еще и раньше спутников.

Янар прочитал заупокойную молитву, стараясь оставаться сдержанным и спокойным, хотя самого его так и колотило внутри. Жрец не привык к убийствам и мертвым телам, хотя последнее время они как-то слишком часто встречались на его пути. Сложив погребальный костер, он разжег его во славу погибшего воина, ушедшего во цвете сил. Степняки молчали, просто стояли и смотрели в огонь, молчанием своим лишь подчеркивая великую скорбь, овладевшую спутниками Хагана.

– Манзан будет ждать его с сыном на руках, – хрипло сказала Каару, когда костер догорел. – Он был уверен, что родится мальчик.

– Это моя вина, – прошептал Мэрген, не отрывая взгляда от ярких углей, всего, что осталось от тела его друга.

Жрица глубоко вдохнула и положила руку на плечо Мэргена, успокаивая и утешая, хоть сама она нуждалась в утешении не меньше.

– Нет, не твоя. Прости, что я там сказала. В этом виноват бандит-арбалетчик и слепая судьба, но не ты Мэрген.