Аркадий Саульский - Красный Лотос [litres]

Дух остановился.

А может быть, это я умер? Может быть, человек-ворон все же утащил меня за собой и вот так выглядит ад? Вечно буду скитаться по дворцу Нобунаги, обреченный на эти скитания, без возможности осуществить месть?

Нет!

Слишком уж измучены были его мышцы, слишком уж болели раны, которые он лишь сейчас заметил. Усталость одолевала, а правая рука, в которую ударила аркебузная пуля, просто горела.

Но это еще не конец. Я отдохну, когда убью Хироши.

И тогда, лишь только он подумал это, почувствовал запах!

Характерный, неповторимый запах. Тора! Девушка была здесь, и причем совсем недавно. Ходила этими коридорами, сидела в кухнях и у столов.

Тора, это ты приведешь меня к нему. Я не спас Осу, но тебя спасу.

И тогда все это закончится.

Запах был явственным даже для человека с обычным нюхом. Кентаро, с его обостренным восприятием, запах почти душил. Он шел за запахом через лабиринт помещений, свернул раз и другой и в конце концов нашел лестницу вверх. Да, он точно был на верном пути!

По лестнице Кентаро вошел в мрачное помещение. Глаза мгновенно приспособились к темноте.

Здесь у стен стояли стойки с копьями яри и луками. Стрелы спокойно лежали в корзинах. И было тут кое-что еще.

Статуи Мудреца. Большие и маленькие, каменные, деревянные, фарфоровые. Лежали кучкой близ одной из стен. Многие были потрепанными, старыми. Где они стояли раньше? Похожи были на статуэтки, что устанавливаются в разных частях замка, с тем, чтобы вид Мудреца мобилизовал к самосовершенствованию. Но сейчас их все снесли сюда, бросили в беспорядке и забыли. Да, сейчас Дух вспомнил. Во всем замке ни в одном из помещений, которые он посетил, не было ни одной статуэтки. Их все выбросили сюда.

Он вошел в зал глубже и тогда узнал его.

Одинокий мужчина в синем кимоно сидел на татами в позе лотоса и медитировал. Кентаро узнал его сразу.

– Тензен Шинсуке. Здравствуй, господин, – сказал он.

– Так, значит, это все-таки ты, – ответил негромко слепой старик, старший из шомиё рода Нобунага. – Я не поверил, когда мой господин сказал, что ты жив. Но он все же был прав. Сейчас, впрочем, это перестало меня удивлять. Почему боги должны дать нам одну Бессмертную, когда могут дать… двоих?

– Я не Бессмертный, господин. Я и впрямь воскрес благодаря силе крови госпожи Шоры, но меня можно убить, как любого другого человека. Это второй шанс, а не дар вечности. Второй шанс. И знаешь, как я его использую?

– Да-а-а-а, – протянул старик, вставая. Его слепые глаза горели белизной катаракты. – Ты явился, чтобы убить моего любимого господина, не понимая, какое великое дело он свершает.

– Великое дело! – фыркнул Кентаро. – Предательство Бессмертной, убийство единственной женщины, что могла нас всех спасти!

– Ты мало что понимаешь, Дух, но это не имеет значения. Не имеет, потому что ты был, есть и всегда будешь лишь инструментом. Инструментом, Кентаро.

– Пусть так. Но сейчас уйди с моей дороги, старик. Я не убью калеку.

Он сделал шаг вперед, половица скрипнула под ногами.

Кентаро понял, что совершил ошибку.

Тело Тензена выстрелило вперед, ладонь схватила рукоять катаны на боку, выхваченное лезвие сверкнуло.

Дух лишь чудом ушел с линии удара – молниеносного двойного перекрестного удара. Отступил, доставая свое оружие, и замер неподвижно.

Шинсуке действительно был стар и слеп, но слух, о да, слух имел идеальный, возможно, даже более острый, чем слух Духа. Он двигался с изяществом молнии, а помещение наверняка изучил досконально за годы медитации в нем. И таким образом Кентаро вновь оказался на территории, где все было против него.

– Эта лестница, – шепнул Дух, – ведет в кабинет Нобунаги, ведь так?

Блеск меча, выпад. Зазвенела сталь, когда Кентаро еле-еле сумел отразить удар, вновь отступил и замер в молчании.

– Она ведет в личное додзё рода Нобунага. В этом додзё учился отец моего господина, великий Отомо, а сейчас мой господин, Хироши, завершает там свое дело.

– Я охотно ему в этом помогу.

Шипение, очередной удар. Горизонтальный, нацеленный в живот. На этот раз Кентаро отбил, ударил сам. Пол скрипнул, Шинсуке узнал звук, отгадал направление движения врага и изящно ушел с линии удара. Они замерли с обнаженными клинками.

Тензен отлично ориентировался в намерениях врага, как будто его слух предугадывал – лишь на основании скрипа половиц, – с какой стороны последует атака.

А значит, Кентаро нужно было атаковать беззвучно.

Он двинулся влево, одновременно смещая свою катану направо. Пол заскрипел.

Блеск меча, размытая движением синева кимоно.

Кентаро потянулся за последним из ножей кунай.

Сталь прошила воздух, Тензен ударил, одновременно готовясь к контрудару Духа. Тем временем Кентаро оттолкнулся левой ногой и в последний момент сменил направление движения.

Старец болезненно застонал, когда кунай распорол ткань кимоно и вонзился ему в грудь. Он ожидал чего угодно, но не этого, не этого!

Заскрипел пол, Шинсуке обернулся для блока, но рана замедлила его. Совсем чуть-чуть, но этого хватило.

Кентаро ударил дважды, затем отступил, опасаясь того, что у старика еще останутся силы для последней атаки.

Но последней атаки не было. Лишь кровь, бьющая из ран и заливающая циновки. Тензен Шинсуке, последний шомиё рода Нобунага и его старейший слуга, согнулся, опираясь на меч, как на посох. Из воина он превратился в умирающего старика. Его губы еще пошевелились, то ли прощаясь с дворцом, то ли проклиная подлого противника, но наконец замерли, а сам он рухнул на пол.

Лужа крови начала расти вокруг тела.

Кентаро стряхнул кровь с меча, быстрым жестом вернул оружие в ножны, снимая при этом пальцами остатки крови с него. Обернулся к лестнице.

«Она ведет в личное додзё рода Нобунага. В этом додзё учился отец моего господина, великий Отомо, а сейчас мой господин, Хироши, завершает там свое дело».

«Я иду помочь тебе закончить, Хироши».

Ступени заскрипели, когда Кентаро медленно входил по ним вверх. Шаг за шагом, осторожно, готовясь к тому… сам не знал, к чему именно.

Додзё было ярко освещено. Циновки татами были чистыми, у стен красовалось оружие рода Нобунага. Мечи, палицы, тяжелые топоры, копья яри и мечекопья нагината. Но было тут и трофейное оружие – прямые мечи с западного континента и кривые сабли мангутов.

Стены были украшены изумительными картинами, изображающими виды земель клана Нобунага, а местом, где красота комнаты сияла совсем ослепительно, была стойка с доспехами Нобунаги Отомо. Черно-золотой доспех когда-то, видимо, был великолепен, но теперь сиял дополнительным блеском боевого использования. Пластины были грязными и погнутыми, наручи и поножи потрепанными, шлем разбит, а маска покрыта ржавыми потеками и сломана пополам. Но все это лишь добавляло красоты комплекту брони.