Джун Ч. Л Тан - Нефрит. Огонь. Золото [litres]

– Не знаю, – шепчу я в ответ, переглядываясь с Тан Вэй.

Мать малышки шикает на нее, но та снова дергает меня за край одежды.

– А принц теперь наш император?

– Принц Тай Шунь еще не достиг совершеннолетия, так что императрица Чжэньси поможет ему править, – объясняет ей мать. – Перестань беспокоить этого даге . Он нездешний.

Женщина коротко улыбается, извиняясь за вопросы дочери. Я улыбаюсь в ответ, радуясь, что она сочла меня иностранцем.

Очень вовремя повернув голову, наблюдаю шагающих плечом к плечу мужчин и женщин, одетых в ржаво-оранжевые одежды. Священники. Девочка тихонько вскрикивает и хватает меня за рукав. Не желая пугать ее еще больше, я пытаюсь расслабиться, приглушая разгорающийся в груди пульсирующий огонь.

Затем идет стайка громко голосящих королевских жен и наложниц. Интересно, от горя они рыдают или от страха? Чжэньси, скорее всего, сегодня же отошлет всех прочь.

По толпе пробегает шепот, и воцаряется мертвая тишина. Головы опускаются, тела сгибаются. Я заставляю себя поклониться, принять участие в этом проявлении уважения.

Осторожно приподнимаю голову и вижу спину молодого человека в белом шелковом платье и с золотой короной на макушке.

Желудок у меня сжимается, а пульс неистово колотится.

Он.

– Это и есть принц? Вы его видите? – не унимается девочка, и в ее голосе слышится волнение. – Мама, подними меня, я хочу на него посмотреть! Мама…

Я стискиваю зубы, сглатывая разъедающую, как кислота, ярость.

Сам я увидел достаточно.

После шествия толпа редеет, но я по непонятным для себя причинам задерживаюсь. Десять лет назад я не присутствовал на похоронах отца. Были ли они такими же величественными, как у Гао Луна? Искренне ли скорбели по нему?

Тело отца, облаченное в доспехи из белого нефрита и золотого шелка, покоится в Королевском мавзолее к северу от Бэйшоу. Когда я был ребенком, проложенный к гробницам Древний Путь Духов интриговал меня своими скульптурами богов и легендарных существ. Они, как и царские гробницы, отличались друг от друга размерами и великолепием. Одни более внушительные, чем другие.

Самая великолепная из них у моего прадеда, Юнь Луна. Его пустой гроб стоит в склепе, заполненном тысячами терракотовых солдат, лошадей и слуг, готовых служить ему в мире духов. Император, который, как уверяют исторические книги, объединил империю Ши. Это в который раз напоминает мне, что если я не справлюсь со своей задачей, будущие поколения жителей Ши никогда не узнают правду об ужасе его правления.

В детстве в специально отведенный день я каждую весну ходил в эту уединенную долину, чтобы почтить память предков. Судьба не позволила мне исполнить свой долг перед отцом.

Скоро все изменится. Скоро я все исправлю.

– Не понимаю, зачем ты так с собой поступаешь, – замечает Тан Вэй, отряхивая юбку.

– О чем ты?

Она бросает на меня раздраженный взгляд.

– Да ни о чем! Нам нужно идти в храм.

Мы оставляем толпу позади и по каменным мостам, перекинутым через узкие водные пути, направляемся на запад, мимо скульптур драконьих черепах и фонтанов, украшенных вырезанными юэфу . Отрывки некоторых классических стихотворений хорошо мне известны, другие – похуже.

У проходящих мимо нас по улицам людей мрачные лица. Хотя, возможно, они просто имитируют скорбь. Для властей. Сомневаюсь, что Гао Луна любили, особенно учитывая, что он с начала своего правления втянул страну в десятилетний конфликт.

– Вчера ночью Линьси приходила в условленное место.

– Почему ты мне не сказала? – Мой тон звучит резче, чем хотелось бы.

– Ты спал. Я подумала, что после испытания с фениксом и долгой дороги тебе нужно немного отдохнуть…

– Скорее, хотела побыть с ней наедине, – возражаю я.

Тан Вэй останавливается и окидывает меня ледяным взглядом.

– Так тебе интересно узнать новости или нет?

Я сжимаю переносицу, выдыхая.

– Слушай, прости, я не это имел в виду. Я просто… было бы здорово увидеть Линьси, вот и все.

– Ты извиняешься?

– Не заставляй меня брать свои слова обратно.

– Принято. Мне тоже очень жаль.

Я подношу руку ко рту, притворяясь шокированным.

Она толкает меня локтем.

– Я знаю, что Линьси тебе как сестра. Ты прав, нельзя быть такой эгоисткой. Я действительно хотела провести с ней некоторое время наедине. – Она самодовольно улыбается. – Этого больше не повторится. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, каково это – быть влюбленным.

– Жду с нетерпением, – отвечаю с сарказмом. – Так какие новости?

Тан Вэй понижает голос:

– Она во дворце.

– Она?

– Та, кого ты так долго ждал.

– Та, кого я так долго ждал?

Она.

Я хлопаю себя по лбу.

– Похититель Жизни оказался женщиной? Почему-то я думал, что это будет мужчина вроде моего прадеда.

– Потому что ты не видишь дальше собственного носа!

– Кто она и что делает во дворце? – интересуюсь, игнорируя насмешку подруги.

– Она там всего месяц. Похоже, это давно потерянная дочь Чжао Яна.

– Ты уверена? Я думал, у него нет семьи.

– Линьси уверена. Она даже видела, как девочка тренировалась с каким-то священником. Похоже, они хотят отточить ее умение красть жизни, но пока не преуспели, и все, на что она способна, – это манипулировать водой. Есть еще кое-что: бабушка девчонки живет в том пустынном городке, где мы были.

– И где мы встретились со священниками?

Тан Вэй кивает.

Городишко был крошечным. Мне не составит труда вернуться и найти ее бабушку. В голове тут же возникает план. Наконец-то я обрел преимущество перед священниками.

И нашел средство воздействия.

Святилище Богини Милосердия резко возвышается над величественной ивой у озера Муан. Матушка частенько посещала это место. Внутри дворцового комплекса есть храм, но члены королевской семьи могут молиться в городе, прилюдно демонстрируя свою набожность. Служители Внутреннего Двора часто огорчались, что императрица выбирает для молитвы скромное и уединенное место вместо более величественных залов в центре города, построенных специально для королевских особ.

«Как мне понять надежды и страхи людей, если я не буду молиться вместе с ними?» – мягко, но с решительной улыбкой говорила мама. Чиновники цокали языками при виде чужеземной императрицы, но она всегда добивалась своего, за этим следил отец.

Долгое время я избегал наших богов, но сейчас зажигаю три благовонных палочки, потому что мама хотела бы, чтобы я это сделал. Опускаюсь на колени на одну из красных подушек перед главным алтарем, обеими руками держа перед собой благовония.