Менна Ван Прааг - Сестры Гримм [litres]

– Подожди. – Доктор Финч ускоряет шаг и догоняет ее.

– Разве тебе не нужно быть дома, с твоей женой? – спрашивает Беа, жалея, что это не так.

– Она спит, – говорит он. – Ее не беспокоит мое отсутствие.

– Меня оно тоже ничуть не беспокоило. Так почему бы тебе не пойти другой дорогой? – Беа кивком показывает туда, где за деревьями течет река.

Доктор Финч не отвечает и продолжает идти рядом. И, поскольку он молчит, она перестает возражать против его присутствия. Луна исчезает за облаками. Какое-то темное существо пикирует между ними, затем снова взмывает ввысь, в черные небеса.

Черный дрозд . Беа вспоминает рисунок, который она нашла в «Фицбиллиз».

– Летучая мышь, – говорит доктор Финч.

Девушка не удостаивает его вниманием.

И вспоминает.

Я умела летать. Когда-то я умела летать.

Луна выходит из-за облаков и снова освещает тропу. Беа ускоряет шаг, и вот она уже бежит, мчится по камням. И радостно кричит в туман, поглощающий доктора Финча, который следует за ней.

– Где мы? – Скарлет стоит на мху, отказываясь сдвинуться с места. – Каким образом… я не понимаю… Как мы сюда попали?

– Ты бывала здесь и прежде.

– В самом деле?

– И тебе снились здешние места.

Это звучит не как вопрос, и Скарлет неохотно кивает.

– Ты являлась сюда в детстве, – говорит Руби. – И готовилась вернуться.

– Я… я… – Ей хочется сказать, что это не так, но она не может этого отрицать.

– Здесь ты можешь познать свою силу и отточить свои навыки, – говорит мать, – чтобы у тебя появился шанс выиграть бой.

– Какой бой? – Скарлет хмурит брови. – И у меня нет никаких навыков…

– Перестань, – рявкает Руби. – Хватит. Скромность – это хорошо дома, здесь же неверие в собственные силы может стоить тебе жизни.

– Я вовсе не скромничаю. – Девушка стряхивает с волос белый лист. – Просто не понимаю, о чем ты.

– О, я тебя умоляю. Не говори мне, что в последнее время ты не замечала чего-то странного, чего-то…

– Что ты имеешь в виду?

– Это выражение у тебя на лице – ты же что-то вспомнила, не так ли? Я знаю, когда у тебя бывает такой вид, как сейчас.

– Откуда ты можешь это знать? – Скарлет сжимает теплеющие руки в кулаки.

– Знаю. Я же твоя мать…

Скарлет насмешливо фыркает.

– Да ну? А я и не замечала.

Руби вздыхает.

– Скарлет, мне жаль, но у нас нет времени на это. То, что я сделала, было ужасно. Я бросила тебя. Теперь ты меня ненавидишь, я знаю. И я это заслужила. Но сейчас я рискую своей жизнью, чтобы спасти твою. И, если ты на время не перестанешь казнить меня и не позволишь мне тебе помочь, мы обе погибнем еще до того, как…

– Хорошо, хорошо. – С пальцев девушки сыплются искры раздражения. – Я понятия не имею, о чем ты толкуешь, но пока что притворюсь, что не испытываю к тебе ненависти. Ну, что, ты довольна?

По правде говоря, ее ненависть уже смягчилась и превратилась просто в неприязнь, хотя Скарлет и не хочется этого признавать. Она все еще далеко не готова отпустить своей матери ее грехи. Любовь весит меньше, чем ярость – серебро против свинца, – но чаши весов еще могут сравняться. Когда-нибудь.

– Спасибо. А теперь пошли. – Руби идет по каменистой тропе, ступает на плющ, на мох. Остановившись, она поворачивается: – Идем.

Скарлет неуверенно делает шаг вперед, ловит падающий лист и смотрит, как его края опаляются и съеживаются на ее ладони, пока от него не остается одна лишь зола.

– Откуда падают все эти чертовы листья?

– Не знаю, – признается ей мать. – И никогда не встречала никого, кто бы знал.

– Значит, за мой блестящий ум мне надо благодарить не тебя, да? Наверное, мозги я унаследовала от отца.

Руби останавливается так резко, что Скарлет едва не падает на нее. Когда она оборачивается, страх в ее глазах опять охлаждает жар в пальцах дочери.

– Следи за своим языком, когда говоришь о нем.

– Почему? – Скарлет хмурит брови. – Он же меня не слышит.

– Это по-твоему. Ему не надо быть рядом с тобой, ему достаточно просто-напросто подумать о тебе, чтобы услышать твои мысли. У меня еще есть какие-то шансы на сокрытие того, что творится в моей голове, у тебя же таких шансов нет, ведь тебя создал он. Пока ты жива, тебе никуда от него не деться.

– Я впечатлена, Маз, – говорит Лиана. – Очень.

Мазмо, оставивший свою гитару у ворот, отвешивает изысканный поклон, картинно взмахнув рукой.

– Я стремлюсь угождать тебе, моя госпожа.

– Не знаю, как ты это сделал и что именно ты сделал. – Лиана кружится на месте, запрокинув лицо и глядя на звезды. – Но это… Никогда не видела, чтобы звезды сияли так ярко, и все здесь такое белое, словно покрыто снегом, – честно говоря, я не думала, что ты способен на такое.

Ухмыляясь, Мазмо подходит к Лиане и протягивает ей открытую ладонь. Она пожимает плечами и кладет на его ладонь свою.

– Ты такая красивая, Ана. Глядя на тебя, я забываю всех мужчин и женщин, которых когда-либо…

– Маз, перестань. Все это… потрясающе, но ничего не меняет. Ты же знаешь, как я отношусь…

– Да, знаю, знаю. – Юноша ловит падающий лист и вертит его в руке. – Но ведь попытка не пытка, верно?

Девушка вздыхает.

– Не понимаю мужчин. Я бы никогда… Ты что, готов продолжать завлекать женщину до тех пор, пока она не перестанет сопротивляться и не выйдет за тебя замуж?

– Что-то вроде того.

– Но зачем тебе женщина, которая не фанатеет от тебя?

Мазмо пожимает плечами:

– Неважно, что она чувствует вначале, важно, что она чувствует в конце. Как бы то ни было…

– Ну вот, приплыли! Патриархальность, образно выраженная в одной фразе. Боже, мне бы хоть каплю твоей уверенности в себе.

– Тут дело не в этом, а в азарте охоты.

Ана вздыхает.

– Ухаживание – это не охота на лис. – Она отпускает его руку и дальше идет одна, вдруг почувствовав, что ее тянет к Кумико. Вот если бы можно было привести ее сюда. Это был бы такой широкий жест. Хотя Лиана не совсем понимает, как они попали в это место, так что надо будет непременно добиться, чтобы до возвращения назад Мазмо ей все объяснил.

– Где мы сейчас… Мы все еще в Лондоне? Это что, нечто вроде Зимней Страны чудес в Гайд-парке? Здесь все кажется таким реальным, но… О-о!

– Прости, я что, испугал тебя?

– Н-нет. Я не осознавала, что ты так близко сзади, вот и все… – Лиана отходит от него опять. – Наверное, нам пора уходить. Уже поздно. Я еще никогда не покидала дом на всю ночь. Если моя тетя…

– Лгунья.

Ана хмурит брови.

– Не говори мне, что прежде ты никогда не выходила на целую ночь. Уверен, что в некоторые выходные ты вообще не ложишься в постель. – Мазмо ухмыляется. – Во всяком случае, чтобы спать.

Лиана смотрит ему в глаза, готовая возразить, но он смотрит на нее с таким видом – будто он тунец, а она мелкая рыбешка, – и ей становится так тревожно, что не хочется его раздражать. Она ощущает его силу рядом с собой. Как он назвал ее, когда она плавала в бассейне, – спортивной? Но до его силы ей далеко.