Менна Ван Прааг - Сестры Гримм [litres]

Я в недоумении смотрю на нее.

– Это перо?

– Это… неважно. – Ана роняет перо, и оно слетает обратно на тротуар. – Давай постучим. Что она может сказать?

– Многое, – отвечаю я. – Давай вернемся сюда в какой-то другой день, когда кафе будет открыто.

– Я не могу. У меня не будет выходных еще две недели. – Сестра заглядывает в кафе через стеклянную дверь. – Вон она.

Наша рыжеволосая сестра сидит за столом с каким-то мужчиной. Он не красавец, и если его не знать, то его можно и не заметить. Он держит ее руку с такой нежностью, словно пытается утешить ее, а она выглядит так, будто некий огонь выжег в ней все чувства, оставив только скорбь.

– О-о! – говорит Лиана, не замечая ее горя – возможно, я вижу его только потому, что оно переполняет и меня. – Я уже видела ее.

– В самом деле? Где? Во сне или наяву?

– Точно не знаю. – Лиана прикусывает губу. – Мне не снятся сны вроде твоих. То есть, мне кажется… по-моему, я просто вспоминаю…

Мы смотрим, как наша сестра опускает голову и мужчина касается ладонью ее щеки. Этот жест нерешителен и нежен, и я чувствую, как мои глаза наполняются слезами.

– Пойдем, – говорю я. – Давай вернемся сюда в какой-нибудь другой день.

Лиана обвивает рукой мою талию и на секунду крепко сжимает ее. Мы поворачиваемся и идем прочь.

Я начинаю закрывать дверь еще до того, как открываю ее до конца.

– Подожди, – просит Лео. Нет, он не ставит ногу между дверью и косяком, но его отчаяние бьет в меня с такой силой, что я останавливаю закрывающуюся дверь и не даю ей захлопнуться.

Я качаю головой. Одно дело – видеть его во сне, и совсем другое – смотреть на него сейчас. Это слишком реально, слишком больно, слишком скоро. Я не готова. Мне нужно больше времени.

– У нас нет времени.

Меня больше не удивляет, что он слышит мои мысли.

– Пожалуйста. Грядущей ночью ты отправишься в Навечье, а мне еще надо научить тебя…

– Ты научил меня.

– Всего нескольким вещам. Есть еще столько всего, чему я тебя не учил. Ты даже не помнишь, как управлять твоей стихией, не говоря уже о… – Я чувствую, как в нем нарастает тревога. Оставляю дверь приоткрытой на дюйм, с удовлетворением глядя на его расстроенное лицо.

Он смотрит на меня с осторожной улыбкой.

– С днем рождения.

– Не тебе меня поздравлять. – Мне все еще хочется сделать ему больно. Любовь и ненависть переплелись.

Лео кивает.

– Поним… Послушай, тебе не обязательно идти со мной туда прямо сейчас. Я могу встретить тебя там позже, но если мы пойдем сейчас, у нас будет больше времени. Я смогу показать тебе…

Смотрю на свои босые ноги и тыкаю пальцами левой ноги в косяк.

– Пожалуйста, – просит Лео. – Пожалуйста.

И дело не в том, что он умоляет меня, а в том, что прежде я никогда не слышала в его голосе такого страха. Я думаю о брате, который сейчас, посмотрев в театре «Макбет», крепко спит (либо видит кошмарные сны) в гостинице рядом со своими друзьями. Если Лео говорит правду, возможно, я никогда уже не увижу Тедди. Я написала ему письмо, но надеюсь, что ему не придется его прочесть.

– Жаль, что его здесь нет, и я не могу поцеловать его на прощание.

– Я не понимаю. Куда мы идем?

– Если бы я попытался объяснить, ты бы мне не поверила, – говорит Лео. – И я знаю, что прошу слишком многого, но, пожалуйста, верь мне.

Я иду за ним. Не потому, что верю ему, а потому, что верю самой себе. Мои чувства становятся все острее, и я все больше уверяюсь, что могу положиться на свои инстинкты. Лео быстро шагает по освещенным луной улицам, и время от времени мне приходится переходить на бег, чтобы не отстать от него.

Я спешу мимо башенок здания Королевского колледжа, смотрю на крышу Большой Церкви Пресвятой Марии, на приземистые дымоходы Ректората, на башни Колледжа Гонвилла и Кайуса… Все меняется, как будто завесу дневного света кто-то отдернул, обнажив тьму и показав мир таким, какой он есть. Не таким, каким я всегда его видела, а таким, каким я его когда-то считала. Я представляю себе, как башенки и дымоходы превращаются в березы, ясени, лощину, а башни – в молодые дубы.

На Тринити-стрит Лео замедляет шаг, затем останавливается перед входом в Колледж Святого Иоанна. Навечье тускнеет, когда я с восхищением смотрю на огромные краснокирпичные столбы деревянных ворот, такие внушительные, словно за ними скрываются рыцари в кольчугах, готовые вылить на наши головы расплавленную смолу. На золоченом гербе колледжа возвышается статуя какого-то святого или короля. Я делаю шаг назад.

Лео перехватывает мой взгляд, и на миг я забываю, кто он и что сделал.

– Меня что, должны принять в члены какого-то древнего университетского культа? – говорю я, желая привнести в эту тьму хоть какой-то свет. – Я не стану выполнять ваши чудные обряды – только не куриная кровь.

Парень вяло улыбается мне и, достав из кармана ключ, отпирает маленькую дверцу в гигантской створке ворот, открывая ее передо мной. Я сомневаюсь.

– Пойдем. Уже почти пора.

Вхожу в ворота, думая, что мне, возможно, следовало сообщить кому-то, что я собираюсь сделать. Но кому? И что я могла сказать? Лео торопливо шагает по двору, я спешу за ним, поглядывая на древние стены, на ряды темных окон. Следую за ним по каменным плитам коридора, и наши шаги отдаются от стен гулким эхом. Мы пересекаем еще один и двор, и Лео резко останавливается перед входом в обнесенный стеной сад. На его воротах установлена табличка: « Сад ректора» .

– Вряд ли нам можно туда входить, – говорю я. – Даже в полчетвертого утра.

– Тогда хорошо, что мы идем не туда, – отвечает Лео.

Я ничего не говорю.

– В три тридцать три пополуночи луна выйдет из-за облаков и осветит эти врата. Тогда мы откроем их и войдем не в сад ректора, а в твой мир…

– Послушай, – перебиваю его. Это уже слишком, и я не готова. – Думаю… мне не стоило выходить из дома в такой поздний час. Мне надо вернуться…

Я схожу с мощеной дорожки и чувствую под каблуками траву газона.

– Подожди, Голди, куда ты? Неужели ты мне не веришь?

Я думаю о ма.

– Просто…

– Что? Ты думаешь, я привел тебя сюда, чтобы… Ты и впрямь считаешь, что я могу… – Он не заканчивает предложение, но я слышу, что он хочет сказать так явственно, как будто он все же сказал это вслух.

– Нет, но… Из-за Тедди я не могу рисковать.

– Черт возьми, Голди, как ты могла… как ты можешь думать обо мне такое? Я знаю, что я сделал, но после всего того, что между нами…

В моей груди вспыхивает гнев.

– Ты убил мою мать и собирался убить меня. Да, теперь ты передумал, но…

Глаза солдата наполняются слезами, они текут по его щекам. Я еще никогда не видела его таким и полностью потрясена. Ненависть отступает, ее место занимает любовь.