Аарон Эхаз - Луна [litres]

Рунаан покачал головой. Он отлично знал, для чего предназначена эта реликвия: для того, чтобы защитить мир от древней таинственной угрозы. Человеческий маг понятия не имел, насколько ужасной вещью он завладел.

– Ты преуспел, – сказал он.

Лицо Вирена просветлело.

– В самом деле?

– Да. Ты в самом деле нашёл то, что хуже смерти. Это зеркало именно таково.

– Расскажи мне всё, – сказал верховный маг, не в силах скрыть своё крайнее возбуждение. – Ну же. Говори. Что это?

Рунаан понимал, что угрозы человека совершенно серьёзны, и что его ожидает чудовищная судьба. На миг его сердце дало слабину, в броне появилась крохотная трещина. Сам он был способен выносить любую боль, но его любимый Итари… Участь Рунаана причинит ему ужасные страдания.

Однако же когда перед внутренним взором Рунаана появилось лицо Итари, решимость вернулась к нему. Трещины в броне заполнились надеждой и мужеством.

– Я никогда не буду помогать тебе, – просто ответил он Вирену.

– Что же, тогда мне от тебя никакой пользы, – сквозь зубы отозвался маг. Он поднял посох и извлёк из кармана мантии чёрную свечу. А потом начал выпевать заклинание, и голос его делался всё более мощным и властным с каждым словом:

– Еиняотсод еом ашуд яовт…

Рунаан собрался с духом, чтобы принять страшную участь, но без борьбы сдаваться не собирался.

Речитатив лорда-мага становился всё быстрее и напряжённее, и от измученного тела Рунаана начали исходить струйки синеватого дыма, словно бы всасываясь в посох Вирена. Рунаан напрягся в своих оковах, натягивая цепи, и издал крик, словно бы исходивший из средоточия его существа.

Вирен заклинал всё громче и громче, его заклятия вытягивали из тела эльфа всю внутреннюю сущность, всю душу.

Рунаан рванулся ещё раз, и с его губ сорвался вопль ужаса – против тёмной магии Вирена ему было не выстоять.

Из соседней камеры прикованный к стене командор Грен слышал и убыстрявшийся речитатив Вирена, и мучительные выкрики эльфа, с каждой секундой всё больше напоминавшие стоны невыносимой боли. Эти звуки отдавались от темничных стен ужасным эхом, по стенам забегали пятна пульсирующего лилового света. А потом в единый миг крики узника прекратились, и тёмный свет тоже погас.

Грен тяжело дышал, глаза его расширились от ужаса. Нет ли вероятности, что таково стандартное обращение с заключёнными в этой конкретной тюрьме? Или подобные меры применяют только к эльфам-ассасинам?

Через пару секунд он увидел Вирена, выходившего из камеры эльфа в коридор. Лицо мага было совершенно иссохшим и старым, глаза – чёрными и пустыми. Он выглядел… почти что не человеком. А демоном. Грен содрогнулся, хотя был далеко не трусом.

Вирен остановился как раз перед камерой Грена, всё ещё погружённый в собственный страшный мир, потеряв связь с реальностью. В руке он держал что-то маленькое и сияющее, внимательно разглядывая этот предмет с выражением ненависти на лице. Грен изогнулся, натягивая цепи и силясь рассмотреть, что это за штука, но света в темнице было мало, а цепи позволяли сдвинуться в сторону освещённого коридора на совсем короткое расстояние. Что-то металлическое? Пуговица, брошка? Или монетка? Удивительно, с чего бы лорду-магу сдалась такая мелочь…

Вообще-то Вирен собирался насладиться результатами своей тяжкой магической работы у себя в кабинете, но терпение никогда не было его сильной стороной, особенно в эти напряжённые дни. Так что он не выходя из темницы любовался лицом вожака эльфов-ассасинов, которое безмолвно кричало от ужасной боли, словно бы стараясь вырваться наружу изнутри золотого кружка. Вирен довольно усмехнулся – эти мучительные гримасы всегда его развлекали. В иных обстоятельствах они могли бы послужить при игре в шарады отличным изображением слова «пытка».

– Похоже, у меня всегда получается запечатлеть их именно в этот момент, – произнёс Вирен себе под нос. – Когда боль и ужас подпитываются бессилием.

Он бросил монетку в карман и с улыбкой начал подниматься по ступеням прочь из темницы.

Сидя на ветке дерева, Эзран поглаживал слабо мерцающее драконье яйцо. Рейла расхаживала по ветке туда-сюда, её больная рука бессильно свисала вдоль тела.

– Ох, оно делается всё тусклее, – покачала она головой, указывая на яйцо. – Ещё живое… Но уже едва-едва.

– Мне очень жаль, что я провалил наш план, – горестно вздохнул Эзран и прижался к яйцу щекой.

– Перестань себя терзать. Мы все иногда ошибаемся. – Она подсела к Эзрану, вглядываясь в темноту горного леса. – А некоторые ошибаются не иногда… А вообще всегда. Как я.

– Ты что имеешь в виду? – удивлённо спросил Эзран. Он не мог поверить, что Рейла, такая храбрая, сильная, говорит о себе подобные вещи! Он искренне думал, что она просто хочет его подбодрить.

– Просто поверь, если бы наш план не провалился на том этапе, когда Чавк засветился невовремя, я бы всё испортила в свою очередь, – горько сказала Рейла.

– Ты шутишь? – Эзран не мог поверить своим ушам. – Ты же… ты просто круче всех на свете во всём, за что берёшься.

– Да не вопрос, я круче многих во всём, за что берусь… кроме реально значимых вещей, – горько усмехнулась эльфийка. Плечи её поникли. – Именно в самые важные моменты я просто… всех подвожу.

– Почему же такое с тобой случается? – спросил Эзран изумлённо.

– Сама не знаю. Я почему-то торможу, слишком много думаю, начинаю размышлять, что тут правильно, а что нет… А потом прихожу в себя, когда задание уже провалено. – Рейла перекатилась на спину, глядя на звёзды.

Эзран попробовал принять такую же позу, и у него получилось, так что они лежали голова к голове.

– Дай-ка я расскажу тебе одну историю, – тихо сказала Рейла. – В тот день, когда наш отряд подошёл к вашему замку, на границе леса нас обнаружил человек-патрульный. Мне было приказано его обезвредить… то есть убить. Я погналась за ним и быстро настигла… Но когда я его наконец поймала, он посмотрел мне в глаза… И я увидела его страх. И просто дала ему уйти. Сама не знаю почему.

– Понятно же почему, Рейла, – отозвался Эзран. – Тебе стало его жалко. Ты ему посочувствовала. Ты ничего не провалила, с моей точки зрения.

– Но это ведь был человек. Мой враг по крови, – тихо продолжила эльфийка.

– Ну да, – понимающе сказал Эзран. – Но ведь он никогда не делал тебе никакого зла. И когда ты увидела, как ему страшно, ты просто… поняла, что он тоже живой, всё чувствует, о чём-то думает… Что он такой же, как ты.

Рейла тяжело вздохнула. Эзран был слишком добрым ребёнком… куда ему понять, в чём именно проявилась её слабость. Ну, можно попробовать объяснить.