Александр Воропаев - Новые люди. Том 2 [litres]

Последние слова ему пришлось почти кричать – в зале поднялся шум.

Ардо обвел всех ненавидящих его людей гордым взглядом. Если бы под ним было бы кресло, он с этим выражением опустился бы в него или, еще лучше, упал, а так он только церемонно развел руки и склонил голову.

Медведи не успокаивались. Были даже такие, которые кричали друг на друга. Ардо знал, что в любом собрании найдутся горячие ревнители рыцарского статута. Молча сидел только ярл Реин. Он крепко держался руками за резные подлокотники своего кресла, грозя отломать ревущие головы медведей, венчающие их. Судьи ареопага наклонились к старику в центре. Тот слушал их, соединив пальцы сухоньких ладоней домиком.

– Вы не можете отказать мне в моем исконном праве, – сказал Ардо, возвышая голос над общим гулом, в сторону судей.

Он сложил руки на груди и усмехнулся. Но ему было не до смеха. Он чувствовал, как быстро бьется сердце под скрещенными руками. Неужели в самом деле это может сработать. Пусть потом в Эдинси-Орте его обвинят сразу в двух преступлениях: убийстве собственного брата – капитана королевской гвардии и эрла Бернов. Да, заодно еще и в бегстве из-под стражи. Это будет не скоро… И потом он ничего не совершал, ну, кроме побега. Главное сейчас – вырваться из этой паутины до процесса. Если начнется судебное разбирательство, он почти наверняка окажется в лапах скакуна… Его опять замутило.

– Ареопаг решил! – провозгласил старик в центре. Глаза его слезились, он бросил быстрый взгляд в сторону своего ярла. – Тихо все! Уважайте высокий суд! Слушайте! Лорд Хеспенский, рыцарь Железного леса, известный также как Матиуш Ардо, в связи с тяжестью предъявленного ему обвинения и ожидающего в этом случае наказания будет передан в руки королевского правосудия по его собственному требованию и как велит хартия дворянских вольностей…

Последние слова судьи покрыл уже совсем невообразимый шум. Вельможи и рыцари кричали и стучали руками и ногами по скамьям и полу. Матиуш увидел, как повскакивали со своих мест все в зале и как тяжело поднялся в своем кресле ярл.

– Сейчас уведите подсудимого, – велел старик-судья несколько поспешно.

Что дальше происходило в ареопаге, Матиушу не довелось узреть. Но он и сам был не прочь поскорее покинуть ревущий зал, он только горячо надеялся, что ярл Реин Берн все же соизволит выпустить свою добычу из когтей.

Так что же этот Фюргарт смотрит на него с тем же выражением, с которым смотрел в Первом Уступе тот медвежий тюремщик, который оказался мейстером наказаний…

– Так вы думаете, что вас везут в Эдинси-Орт?

– Таково было решение медвежьего суда… ареопага. Я потребовал права на королевское правосудие. Неужели медведи… Куда же мы в таком случае едем?

Офицер засмеялся, глядя на него, засмеялись и его ратники. Матиуш смотрел на них, не понимая.

– Это – Гусиный лес, – сказал серьезно рыцарь с фиолетовыми глазами. – Вы направляетесь на восток, по дороге к Капертауму.

– Он потребовал королевского правосудия, – сказал офицер. – Но Берны не признают больше над собой власти короля Вильгельта. Мы присягнули королю Элендорта Дерику! Дерик – наш король!

– Слава королю Дерику! – закричали за соседними столами.

Матиуш был поражен, но краем глаза все же отметил что-то похожее на удивление в лице Фюргарта. В его случае это выразилось в едва заметном поднятии бровей.

«Значит, меня везут в Капертаум», – подумал Ардо, глядя, как Фюргарт крутанулся на пятках и направился прочь.

Он потянул к себе кубок и осушил его. По всему получалось, что положение его нисколько не улучшилось. Берны – вассалы Фюргартов, и самые преданные из них. Рьяные… как говаривал его отец. Он прибудет в Капертаум с отвратительной репутацией. И он устроил себе эту репутацию сам. Остается только одно – побег.

Это не казалось таким уж простым делом: незамедлительно после того, как он разделался с уткой, его опять заковали в колодки. Фюргарт с фиолетовыми глазами уехал, а теперь к выходу потянули и его.

Стражники медведей весело переговаривались. Оказывается, они всю дорогу ехали в предвкушении того момента, когда Сонетр наконец узнает, королевское правосудие какого короля его ждет. Удивительное терпение для тупых медвежьих ратников. Впрочем, возможно, им было строго запрещено самолично извещать преступника.

Руки Ардо связали, но мешок больше на голову не надевали. Хоть в этом было улучшение положения. Никто больше не таился. Ни к чему – игры кончились. До Капертаума оставалось четыре или пять дней пути.

Они выехали на дорогу. В этот раз его посадили на пристяжную лошадь, а не в телегу к Симусу. Матиуш с удовольствием вертел головой по сторонам. Последние дни путешествия с вонючей тряпкой на голове просто выводили его из себя.

Они пересекли открытое место, на котором стоял трактир. Въехали в лес, называемый Гусиным. Дорога шла по извилистой линии, то поднимаясь вверх, то вновь опускаясь вниз. Внизу между холмами лежали непременные камышовые озерца. При приближении всадников с их глади поднимались гусиные стаи.

Затем дорога пошла ровнее. Места стали выше, деревья разбежались подальше от путников. Пошли зеленые травы и вересковые заросли. День оборачивался тихим безветренным вечером. Матиуш стал клевать носом. Когда воин разбудил его, сунув в руки кусок лепешки и козьего сыра, они как раз проехали поворот на старую дорогу к Лехорду. Об этом сообщал заросший плющом указатель.

Лорд Хеспенский принялся грызть засохший в камень сыр и услышал, как ратники медведей говорят об отряде, движущемся им навстречу по королевской дороге. Еще было не видно, что это за люди, но уже было понятно, что это не купеческий обоз. В нем угадывались силуэты всадников.

Ардо тоже стал всматриваться. Любая задержка в дороге, любое событие могли создать ситуацию, в которой он рискнул бы попытаться сбежать. Пусть это земли Бернов, Лехордов или уже даже владения самих Фюргартов – он попробует.

Отряд всадников тем временем уже был значительно ближе, и в нем определенно угадывались воины. Потом стало видно, что они ехали, развернув знамя, а значит – ехали не таясь.

Знамя было светлое, двух- или трехцветное. Ветерок дул слабый и едва шевелил его полотнище. Ардо перебирал в уме варианты и все никак не находил подходящий. Хотя он знал далеко не все малые дома Овечьих Холмов. Или теперь следовало говорить – Элендорта?

– Господин, – окликнул его с подводы Симус негромко. – Господин, это…

– Сонетры, – сдавленно проговорил бернский ратник.

И тут же и Ардо увидел, что знамя было двухцветное: желто-белое, с белоснежным, вставшим на дыбы единорогом. Такое с детства привычное, с вычурными завитушками гривы и хвоста вокруг фигуры животного, с витым золотым рогом, такое знакомое и такое совершенно не жданное здесь.