Вероника Коссантели - Изумительная Страна Снергов [litres]

Топот тяжёлых башмаков в коридоре прервал её на полуслове. В дверях возникли Капитан Вандердекен и два матроса из его команды. Они щёлкнули каблуками и поклонились. Мисс Ваткинс подняла взгляд, в её глазах засветилась надежда.

– Извините, мадам. – Капитан был мрачен. – Ни слуху ни духу. У передних ворот раздавленные груши и следы колёс. Машина съехала с дороги и удалилась в лес. По словам констебля Трабшо, автомобиль краденый – его сегодня утром угнали из деревни. Мои люди обыскали всё вокруг. – Он показал жестом на двух пожилых матросов, стоявших за его спиной по стойке «смирно». – Господин Планктон, господин Палтус, можете говорить. Расскажите мисс Ваткинс, что вы обнаружили.

– Никаких тел, мадам, – успокоил её господин Планктон. – Ни живых, ни мёртвых.

– Ни каких-либо посерёдке, – любезно добавил господин Палтус. – Только вот это, мадам.

Он вытащил из кармана носовой платок, развернул его и положил на стол перед мисс Ваткинс какой-то крохотный предмет. Засахаренную фиалку.

Мисс Ваткинс уставилась на конфету. Кровь отхлынула от её лица, словно она увидела привидение.

– Это моя вина, – вздохнул Капитан Вандердекен. – Я накричал на этих детей. Может, даже пригрозил. Мол, протащу под килем. Брошу акулам. Я вовсе не хотел пугать бедных ребятишек, да ещё так, чтобы они пустились в бегство.

– Я кое-что слышал об этом лесе Уайк, – сказал господин Планктон, качая головой.

– А люди там кое-что видели… – согласился господин Палтус.

Капитан нахмурился.

– Россказни! Вы же не думаете, что столь разумная женщина, как мисс Ваткинс, поверит в ваши сказки!

– Напротив, Капитан, – сказала мисс Ваткинс. – Именно разумные люди и верят в сказки. Мы можем делать вид, будто не верим, чтобы мир не казался таким уж опасным. Но в душе мы знаем, что это не так.

Позже, когда мисс Ваткинс осталась одна, она долго сидела неподвижно, видя перед собой только воспоминания. Она сидела так долго, что золотая рыбка даже осмелилась нарушить движение по часовой стрелке и поплыла в обратную сторону. Наконец мисс Ваткинс очнулась и устремила взор на вышивку в рамке, висевшую на стене. Там были буквы, аккуратно простроченные цветными нитками:

Отодвинув кресло и подойдя к камину, мисс Ваткинс взглянула в зеркало, укреплённое на стене. Она поправила волосы и задержала взор на зеркале, всматриваясь в глубины стекла. По зеркалу прошла рябь, а затем отражение вернуло взгляд, и выражение его лица совсем не походило на выражение лица мисс Ваткинс.

– Не смей! – громко сказала мисс Ваткинс. – Прекрати! Что бы ни случилось… это осталось в прошлом. Дети не сделали тебе ничего плохого. Оставь их в покое. Ясно тебе?

Где-то рядом послышался звук, похожий на раскатистый смех. Мисс Ваткинс задержала дыхание. «Это всего лишь чайка. Возьми себя в руки, Фелисия Ваткинс!»

Отвернувшись от зеркала, она заметила, что золотая рыбка изменила направление движения.

– Ты меня огорчаешь, Генрих Корнелиус, – строго сказала она. – Возможно, силы тьмы зашевелились, но разве это повод для того, чтобы изменять нашим правилам?

В которой чувствуется сильный запах корицы; Пип и Флора встречают большое животное, старого друга и компанию плохо воспитанных трясунцов; Флора удивляет всех, включая себя, а кое-кто готовит пурпурное желе.

– Здесь хорошо уже то, что нет никаких правил, – сказал Пип, стараясь придать голосу весёлости.

«И никаких обедов тоже».

К этому времени другие сироты из приюта уже должны вгрызаться во всякую вкусную еду. Флора была настолько голодна, что внутри у неё всё болело. Во рту было сухо и тесно от жажды; ей голые ноги были исцарапаны и исколоты шипами растений.

«Я больше не хочу никуда идти».

Она плюхнулась на ствол поваленного дерева и взяла щенка на руки.

«Мы даже не знаем, куда идём».

Когда Флора оставалась одна в детской, она читала истории о детях, затерявшихся в лесу, и эти истории всегда заканчивались грустно и плохо.

До тех пор, пока Пип не появился в «Солнечной бухте», он не видел ни одной книги. Единственные истории, что он знал, были те, которые мисс Крипнинг дождливыми вечерами читала сиротам, но Пип остро чувствовал настроение Флоры. Он посмотрел на щенка, которого Флора держала на коленях.

– Это он виноват в том, что мы потерялись.

Раньше, когда собачонка, весело пританцовывая, помчалась между деревьями, не отзываясь на свист Пипа, он подумал, что она за кем-то погналась. Но за кем? Пип был уверен, что видел в зарослях что-то похожее на мохнатую змею. А Флоре показалось, что там был кролик с оленьими рогами. В конце концов щенок к ним вернулся – весь перепачканный, но с горящими глазами.

– Надо его как-нибудь назвать, – решил Пип. – Может быть, тогда он научится возвращаться, если его позовут.

Ни Пип, ни Флора не знали, как давать собакам имена.

«Алджернон? Бонапарт? Каратак? Зебедия?» – размышляла Флора.

– Мы можем назвать его просто Собака, – предложил Пип, который большую часть жизни отзывался на оклик «Эй, ты, мальчик!».

Флора затрясла своей копной волос.

Пип перебрал в памяти животных, которых он знал в цирке. Фифи и Лулу – так звали дрессированных пуделей. Нет, не пойдёт. У пони были разные имена – например, Танцор, Принцесса, Туман. Нет…

Затем он подумал о Зверюге, которая в тот роковой день спасла его на арене от гнева отца. Она заслуживала, чтобы о ней помнили.

– Как насчёт Тигра?

Флора нахмурилась.

«Не тот цвет. И у него нет полос. Он больше похож на панду…»

Флора почувствовала, что у неё в горле теснятся слова. К её удивлению, здесь, в глухой тишине леса, они готовы были вырваться наружу. Готовы, но не совсем…

– Тигр! – позвал Пип. – Ко мне, Тигр!

Щенок насторожил уши. Соскочив с поваленного дерева, он подошёл к Пипу и уселся рядом, виляя хвостом.

– Видишь? – сказал Пип.

Но Флора его не слушала. Наклонив голову, она к чему-то принюхивалась. Что это за аромат? Вроде как пахнет Рождеством.

«Пудинг с изюмом… пунш со пряностями… булочки с корицей…»

Тигр вскочил. Он стоял теперь на прямых ногах и тихонько поскуливал.

«Ты слышал это?»

Треск. Шорох листвы. Шлёп-шлёп… Шлёп-шлёп… Ближе, ближе… Флора соскользнула со ствола дерева и плюхнулась ничком в папоротники, во все глаза наблюдая за кустами. Подхватив Тигра, Пип перемахнул через ствол и распростёрся на земле рядом с Флорой. Ему казалось, что он слышит биение своего сердца… или это было сердце Флоры? Тигр, рыча и потявкивая, извивался в его руках.