Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Высокие столбы мертвецких свечей исчезли, как и запах Тьмы, и ее Сила. Да, свет здесь был, но он исходил от рассветного неба. Над Тиртой веял легкий ветерок и нес аромат цветов. Но еще важнее оказалось лицо той, что стояла рядом с ней на коленях. Она простерла изящные, немного загорелые руки с длинными пальцами над грудью Тирты, и Тирта знала, что именно они не позволяют боли сокрушить ее.

Это была та самая женщина, которую она узрела в видении, – та, что держала призрачный меч. Не Великая, взиравшая на них однажды отстраненно, безо всякой жалости, а скорее Голос, жрица. Человеческая сущность все еще сохранялась в ней и отражалась на ее лице и в голосе.

– Приветствую тебя, кровь Ястреба, сохранившая верность. Час завершения твоего служения близок. Мы подошли к концу, – а возможно, и к началу, если так решит Сила.

– Кто?.. – с трудом проговорила Тирта.

– Я Крита, – с готовностью ответила женщина. Похоже было, что это и вправду ее истинное имя. – Я служу Той, которую ты знаешь, пускай и смутно, владычице меча Тени, леди Нинутре.

И стоило девушке произнести это имя, как ей откликнулось эхо. Над ее склоненной головой возникла птица, родившаяся из умирающего сокола, или другая, но подобная ей до последнего пера. Птица открыла клюв, собираясь крикнуть. Крита отвела взгляд от Тирты и посмотрела на что-то вдали.

– Да, действительно пора, – сказала она. – Наш сбор начинается.

Хоть ее и оградили от боли, сил, чтобы двигаться, у Тирты не было. Она видела лишь то, что попадало в ее ограниченное поле зрения. Крита так и стояла на коленях рядом с ней, но остальные двое подошли и встали по сторонам от жрицы; оба выглядели по-своему эффектно. Один был высоким, широкоплечим и массивным, как и подобает воину с боевым топором. Оружием – воин держал его перед собой обеими руками – ему служила секира с двумя лезвиями. Шлем венчал искусно сделанный дракон, и из-под этого дракона его хозяин сочувственно взирал на Тирту. Однако время от времени он быстро осматривался, словно там, где они находились, требовалось постоянно быть начеку.

Его товарищ был моложе и стройнее, с более светлой кожей; в руках у него был меч распространенного в пограничье типа. Возможно, он не был чистокровным потомком Древней расы, но определенно родился человеком. И именно он заговорил:

– Приближается всадник.

Крита повела рукой:

– Да. Но дело не только в нем. Идет Ранэ.

Владелец секиры шевельнул оружием, словно проверяя баланс. Лицо его закаменело, а верхняя губа приподнялась, словно у готовой зарычать дикой кошки.

– Мы слишком близко к их источнику, – сказал он. – Лучше бы…

Крита перебила его, указав на Тирту:

– Ее нельзя перемещать. Наше поле битвы тут, подходящим оно кажется или нет. И она тоже еще не сыграла свою роль до конца. – Крита встала, легко и изящно. Тирта увидела, что все трое посмотрели куда-то вдаль.

Девушка предельно осторожно воспользовалась своими скудными возможностями, чтобы повернуть голову. Она была чуть приподнята, как будто под нее что-то подложили. В результате оказалось, что она может видеть немного дальше и даже посмотреть на предмет, лежащий у нее на груди, – ее пальцы так прикипели к нему, словно стали его частью. Ларец по-прежнему был при ней.

Тирта оторвала взгляд от ларца и посмотрела, на что же глядят остальные. И увидела Алона. Он не стоял, как эти трое, в ожидании того, кто приближался, – он кинулся вперед. Тирта услышала пронзительное ржание торгиана – вырвавшийся из лошадиного горла победный клич.

Вокруг было множество камней. Тирта все еще ощущала исходящий из-за них холод. Хоть они и вырвались из тюрьмы Тьмы – возможно, при помощи какого-то хитроумного использования Силы, – однако пришельцы унесли ее недалеко. Судя по количеству обломков вокруг, она находилась посреди развалин то ли храма, то ли крепости, то ли деревни. Алон стрелой пролетел между двумя все еще стоящими вертикально столбами из изъеденного временем камня. Несколько мгновений спустя он вернулся, запустив пальцы в гриву лошади; за седло держался какой-то человек. Он сидел, наклонившись, темноволосая голова была непокрыта, а лицо наполовину скрыто под бурой коркой запекшейся крови. Но никакая маска не могла бы помешать Тирте узнать его.

Сердце в тюрьме ее тела забилось так, словно пыталось разорвать узы плоти и костей. Да, она была наполовину мертва, даже на три четверти. Но сейчас она видела, как к ним подъезжает еще один восставший из мертвых.

Всадник не управлял конем – торгиан следовал за Алоном. Глаза мужчины были открыты, но Тирта не была уверена, действительно ли он видит, что находится перед ним. Торгиан остановился и опустил голову, и Алон принялся гладить жесткую челку и что-то бормотать коню. Вот теперь всадник пошевелился и с трудом выпрямился. Взгляд его сделался осмысленным, пробился через оцепенение. Видно было, что он увидел Тирту и узнал ее. Потом мужчина перевел взгляд на стоящую рядом с ней троицу. Тирта заметила, как металлическая лапа потянулась к поясу. При нем не было теперь ни меча, ни дротикомета, но светящееся навершие оружия Силы по-прежнему оставалось под рукой.

Мужчина спешился и, наверное, рухнул бы, не ухватись он за гриву торгиана. Крита сделала пару шагов ему навстречу.

– Долгожданный, наконец-то пришедший… – Она словно повторила часть какого-то ритуала. – Брат крылатых, тот, кого Язык Басира избрал и кому остался верным, – мы приветствуем тебя, пусть даже это не принесет тебе покоя, но, быть может, принесет проклятие, и тебе, и нам.

Сокольник уставился на нее. Он отпустил жесткую, буйную гриву коня и неуверенно поднес руку к голове.

– Ты, ходящая в ночи. – Он говорил хрипло, словно бы вопреки собственной воле. – Ты пришла, чтобы вернуть меня из смерти.

– Из смерти? – повторила Крита, когда молчание затянулось. – Нет, сокольник, ты не был мертв. Да, они бросили тебя умирать, но пока служишь Великим, умереть не так-то легко.

– Я служу госпоже. – Он поджал губы. Когда он говорил, с подбородка его падали чешуйки засохшей крови. В свете разгорающегося дня Тирта увидела, что спутанные волосы над левым ухом были в пыли и крови. – Вот этой госпоже. – Металлическая лапа указала на лежащую Тирту. – Что вы с ней сделали? Что, ваша Великая претендует еще и на нее?

– Да, – тут же ответила Крита. – И на тебя тоже – из-за того, что ты носишь при себе.

Настал ее черед указывать, но указала она не на меч, чье сияние было заметно даже при свете дня, но на петлю для дротиков на перевязи мужчины. Сокольник, проследив за ее жестом, посмотрел вниз. Потом он медленно поднял руку и взялся за то, что вынес с Ястребиного Утеса, – за футляр с нечитаемым свитком.