Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Замыкающий снова натянул поводья, останавливая коня, и посмотрел назад. Это был свирепого вида парень в ржавой, плохо починенной кольчуге и великоватом для него глухом шлеме. Похоже, ему было неудобно, потому что он то и дело поправлял шлем, натягивая его пониже. Остальные из их отряда, которых Тирта не видела, медленно ехали вперед, унося и ее все дальше и дальше от замыкающего, а тот так и стоял на месте, и лошадь его опустила голову, словно бы утомившись от слишком долгого пути.

Отряд двигался тихо. Никто не разговаривал, и лишь лошадиное фырканье изредка нарушало тишину. Совокупное беспокойство и страх бандитов давили на Тирту. Ей уже отчетливее вспомнилось, как Герик возражал, не желая пересекать границу. От легендарного Эскора Карстен отделяли холмы, а не суровый горный край, ограждавший Эсткарп с востока. Но бандитов явно напрягала необходимость пересечь эту спорную территорию. Уроженцам низин с их ненавистью и страхом перед тем, что сокольник называл колдовством, не хотелось идти дальше.

Сокольник. Его застрелили. Тирте смутно вспомнилось, как она услышала об этом. Должно быть, он с помощью Алона вынес ее из рухнувшего здания – лишь затем, чтобы встретить смерть. А что сталось с его мечом Силы? Меч пришел к нему, а старинные легенды об оружии, выбирающем себе хозяина, говорили, что никому другому оно служить не будет. На пару мгновений память Тирты ожила, и она вспомнила, как сокольник накрыл их с Алоном собственным телом, когда обрушились стены. Пустой щит служил нанимателю до самой смерти – таков их кодекс. И все же Тирта думала, что под конец сокольник жил не только по кодексу, что, хоть она и была женщиной, он мог в тот момент позабыть про ее пол и воспринимать ее как павшего в бою товарища по оружию. Девушка вспомнила его темное лицо с впалыми щеками и странный желтоватый огонь, всегда таившийся в глубине его глаз и вспыхивавший от гнева или от каких-то потаенных, непонятных ей мыслей. Он обрел покой, и большего она и не могла бы ему пожелать.

Его сокол, так странно преобразившийся, когда смерть настигла его, – что с ним случилось на самом деле? И кто такой – или что такое – Нинутра?

Одно лишь воспоминание об этом имени заставило ее мысли свернуть в новое русло. На этот раз Тирта не видела женского лица – скорее ощутила тепло во всем теле, внутри, конечно, а не в одурманенной и омертвевшей плоти. А тем временем…

Воздух закружился, извернулся. А воздух может кружиться и изворачиваться? Несмотря на то что ее голову постоянно подбрасывало и это мешало смотреть, Тирта засекла какое-то движение над собой, в воздухе. Там сгустился туман – откуда мог взяться один-единственный клочок тумана в такой погожий день? Маленькое облачко могло зависнуть точно над ними и вместе с ними передвигаться. Но неужели его видит только она? Люди, ехавшие вокруг, ничего об этом не говорили.

Туман? Нет, тень! Но тени не возникают просто так в воздухе средь бела дня! Тень закружилась, удлинилась, сделалась плотнее. Тот самый меч, что висел над ними тремя на Ястребином Утесе, сделался видимым и становился все длиннее и шире. Отряд ехал под его сенью, и меч нес угрозу.

Но не для нее. В этом Тирта была уверена. Меч был проявлением той самой Силы, что уже помогла им в крепости. Он, как и серая птица, был предостережением и вызовом. Тирта почти ожидала, что сейчас раздастся крик той птицы, а может, из воздуха снова прозвучит имя.

Она действительно услышала громкий крик, – должно быть, кричал человек, ведший пони, к которому она была привязана. Он резко натянул поводья и заставил пони остановиться. Голова Тирты немного наклонилась набок, и она видела руку мужчины, протянутую вверх, – он указывал на то, что висело над ними. Послышались и другие восклицания. А потом раздался голос того, кого она еще не видела – Темного лорда, командовавшего Гериком вопреки воле бандита.

– Это всего лишь видение. Вы что, боитесь теней?

– Тени теням рознь, – снова заговорил Герик, почти не скрывая дерзости. – Если это видение, господин, то чье оно? И выглядит оно странно. Что-то мне кажется, что оно не поладит с твоим братом по Чаше. Ты говорил, что в Эскоре нам обрадуются и похвалят нас, если мы привезем туда этот труп с ее адской шкатулкой и этого юнца, которого ты тащишь с собой, хотя похоже, что он тоже вот-вот помрет. Что ж, вот мы в Эскоре – ну, так ты нам сказал. Где же твои друзья? Что-то мне кажется, что первыми нас отыскали те, кому ты не нравишься. Я говорю, – голос бандита зазвучал громче, словно он приближался к пони, на котором лежала Тирта, – что мы выполнили свою часть сделки, господин. А всякие разборки с Силами… Ну нет, пускай с колдовством разбираются те, кто смыслит в нем больше нашего. В герцогстве есть чем поживиться, так на кой нам навлекать на себя неприятности?

Тот единственный человек, которого видела Тирта, явно был согласен с предводителем. Он тут же выпустил повод и заставил своего коня отойти от пони. Секунду спустя к нему присоединился другой бандит, очень похожий и на этого, и на того, кого она видела позади.

Висящий над ними меч уплотнился настолько, что казался – во всяком случае, Тирте – совершенно материальным, но настолько огромным, что воспользоваться им смог бы лишь человек ростом с небольшой холм.

Темный лорд расхохотался:

– Поздно, Герик! Я тебе уже говорил – хоть ты, возможно, мне и не поверил: те, кто идет на службу к моему господину, – а именно это ты сделал, когда пообещал помочь мне кое в каких делах, – своей волей не освобождаются! Не раньше, чем он использует их полностью! Попробуй уйти – если сумеешь!

Те двое мужчин, которых Тирта видела, похоже, побледнели под грязью и загаром. Они дружно развернули и пришпорили своих лошадей, и те поскакали назад по тропе. Но они успели преодолеть лишь расстояние в пару корпусов, а потом закричали, словно бы обезумев от ужаса, – и люди, и животные. Перед ними в траве, припав к земле, сидело существо – Тирта никогда не видала подобных, хотя тварь, с которой она столкнулась в горах, уже была достаточно странной и злобной. Но эта была даже хуже, потому что в ней не было вообще ничего от нормального животного – скорее, что-то от насекомого, как будто безобидный паучок, что по утрам плетет паутину в луговых травах, внезапно вырос до размера пони. Тварь была покрыта жесткой ярко-алой шерстью, превращающейся на суставах огромных конечностей в настоящую копну. Через голову протянулся ряд безжалостных черных глаз, а под ними щелкали мандибулы, и из этих угрожающих челюстей сочилась густая зеленая слизь.

Всадники боролись со своими лошадьми, но те развернулись и стрелой промчались мимо Тирты, унося хозяев с собой, прочь от твари, а та припала к земле и внимательно смотрела на отряд.