Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

Опустив тростниковые кольца, кентавры поднесли их к огню. Как только те зажглись, они снова потянули кольца к небесам и держали до тех пор, пока пламя не стало обжигать им руки. Тогда каждый кентавр подбросил свое кольцо вверх так, чтобы оно закрутилось в воздухе, потом поймал и подбросил снова. Они касались горящих венков ровно настолько, чтобы подбросить их снова, и повторяли это действие, пока те не развалились и тлеющие стебли не улетели в ночь. Пение прекратилось, и кентавры на миг замерли. Затем они разошлись с мрачными лицами – все, кроме самки, которая первая села на колени и колола желуди. Она повернулась, увидела, что Блажка наблюдала за ней, и подошла к ней с головешкой из костра. Заговорив, она указала на корзину, стоявшую рядом и накрытую куском шкуры. Блажка заглянула внутрь и обнаружила там хурму, козлятину, инжир и ощутила всю силу собственного голода. Самка сняла с себя еще один бурдюк и передала ей.

– Спасибо, – сказала ей Блажка.

Самка сдвинула брови, словно пыталась вспомнить ответ на загадку. Затем, без всяких слов и жестов, передала головешку Блажке, а потом повернулась и убежала в глубь рощи, куда уже не проникал свет костра.

Блажка положила головешку в маленький костер.

И начала есть.

Трудно было не проглотить все содержимое корзины сразу, несмотря даже на то, что пищи в ней оказалось немало. Но она все же немного оставила – на следующий день. За нынешней ночью последует день – в этом она была все более уверена по мере того, как наедалась. Это был не сон, не видение, не ад. Ужасы, загадки – все это было реальным. Блажка не сошла с ума, хотя еще недавно в пустошах ей и казалось, что она теряет рассудок. Иначе почему она взгромоздила на себя мертвое тело, а не еду и оружие?

Почему…

Взяв бурдюк, Блажка подошла к погребальному костру. Кентавры смыли с Нежкиного лица кровь и грязь, но стереть след от петли было невозможно. Блажка смочила водой губы мертвой полукровки. Она и раньше так делала – когда они были детьми.

Тогда в приюте бушевала болезнь. Их с Овсом она не тронула, а вот Шакал слег. Как и Нежка. Им тогда было лет по семь-восемь. Одна из малышек умерла, помнила Блажка, хилячная девочка. Она боялась, вдруг то же ждет и Шака с Нежкой, и не хотела от них отходить. Берил показала ей, что надо делать, как сбить жар. В ту ночь она не спала и ждала, пока ее друзья окажутся вне опасности. Сегодня, однако, никакое бдение не поможет.

Блажка вернулась к огню и взяла головешку.

– Найди покой, сестра, – прошептала она.

И не сводя взгляда с Нежкиного лица, она подожгла костер.

Утром ее вырвал из сна звук приближающихся копыт. Полная сил после отдыха и еды, Блажка вскочила на ноги и увидела вернувшегося кентавра-самца.

– Да ну нахрен…

Она, не веря своим глазам, увидела, как кентавр вел Щелкочеса. Когда свин приблизился, сосредоточенный на чем-то прикрепленном к шесту, который держал кентавр, у Блажки отвисла челюсть. На ее варваре все еще было седло, хотя тальвар пропал. Она подошла к варвару с радостным вздохом. Щелкочесу до нее не было дела. Его занимало то, что использовалось как приманка. Кентавр снял с кончика шеста черный комок и бросил Блажке. Это оказался бесформенный черный, едко пахнущий гриб.

– Чертов трюфель, – проговорила она, бросая его Щелку, чтобы тот с наслаждением шумно его сожрал.

Это была редкость, которой в копыте свинов никогда не кормили, но после того, как Щелкочес так нанюхался его запаха, отказать ему в этом удовольствии было бы жестоко. Пока он жевал, Блажка осмотрела зверя. Тренчальную стрелу из бока ему вынули и замазали рану той же мазью, что и рану самой Блажки. Теперь напрягать его было не слишком разумно, но ехать на свине верхом она определенно уже могла.

Кентавра Блажкины рассуждения не интересовали. Он взвалил шест на плечо и, кивнув на свина, что-то проговорил, а потом указал на путь из рощи.

– Похоже, мы исчерпали все гостеприимство, – заметила Блажка Щелку.

Варвар все еще не отошел от трюфеля – хотя того давно и след простыл – и только неблагодарно хрюкнул в ответ. Воспользовавшись его смятением, Блажка сложила остатки еды, что дали ей кентавры, в седельную сумку. Больше брать было нечего. От погребального костра остался только пепел.

Блажка запрыгнула в седло и толкнула Щелкочеса, чтобы тот повез их подальше от следящего за ними кентавра, этих деревьев и ущелья необъяснимой благотворительности. Она направилась в единственное место, что могло ей теперь помочь. Единственное, куда она хотела попасть.

На юго-запад.

Часто говорилось, что в Уль-вундуласе богов нет. Однако это было далеко от правды.

Хиляки поклонялись кучке бессмертных похотливых пьянчуг и властных девственниц, поэтому редкий поселенец не приносил какую-нибудь иконку из Гиспарты и не зажигал свечи по ночам, шепча мольбы о защите. Блажка этих глупостей не соблюдала, как и почти все полуорки. Никого еще из тех, кто молится статуэткам, это не спасло от орочьего ятагана.

Но был в Уль-вундуласе один бог, чью силу было трудно отрицать, потому что она видела ее собственными глазами. Один бог, который был здесь до того, как Гиспарта отдала эту землю дерзким полукровкам.

Белико, Хозяин-Раб.

Через два дня после выхода из ущелья кентавров Блажка ступила на его территорию.

Вера в древнего воителя, бывшего сперва человеком и затем ставшего богом, была основой жизни для полуросликов, равно как и уньяр – племени хиляков, потомков солдат Белико, присягнувших защищать его храм в Страве. Хотя Страва являет собой древнюю башню, примостившуюся на вершине отвратительного рукотворного холма, истинное ее святилище находится под землей. Однажды, когда они лежали в постели, Шакал пытался описать Блажке лабиринт низких тоннелей, соединявших подземные гробницы Белико и его войска, и воспоминания явно его взволновали. Они с Блажкой решили, что лучше еще раз трахнуться, чем обсуждать это дальше.

Блажка не бывала здесь с тех пор, как они с Овсом, Шакалом и Штукарем приходили сюда с девкой из Рогов, которую спасли от Месителя. Шакал получил тяжелое ранение, сражаясь с болотником, и искал помощи Верховного жреца Белико. Тогда еще об этом никто не знал, но тот случай изменил все. Шакал был излечен, но Зирко заставил его дать клятву, которая впоследствии оказалась нерушимой. Ритуал также придал Шакалу жизненную силу, которую можно было описать лишь как неестественную. Без этого странного дара он, возможно, никогда бы не смог спасти Ублюдков от Штукаря и Ваятеля. Без этого дара он, возможно, не ушел бы из Уделья и не охотился на чародея, ожидая, пока его дернут за веревочки, как марионетку, бог и его земной слуга-коротыш.