Кэтрин Парди - Луна костяной волшебницы [litres]

– Ты не единственный, кто хочет закончить наши отношения.

С мгновение он пристально смотрит на меня, но затем отводит глаза.

– Отношения? – бормочет он, опуская ведро на землю. – Это слово означает, что я связался с тобой по собственному желанию. – Он подходит к полкам и заглядывает в несколько горшков и банок. – В следующий раз, когда решишь поделиться чем-то важным, скажи это мне.

– Хорошо, – выдавливаю я, чувствуя, как все сжимается в груди.

Клинок Марселя холодит кожу бедра. Я могла бы швырнуть его в Бастьена. Может, не обязательно использовать ритуальное оружие, чтобы разорвать связь наших душ.

Он вновь смотрит на меня и скрещивает руки на груди.

– Хорошо?

Я пожимаю плечами.

– Но больше не припоминается ничего важного. Так что лучше немного отдохну.

Марсель вздыхает от легкого разочарования.

– Что ж, спасибо, что рассказала столько полезного, Аилесса. – Он сползает с плиты и вновь прячет костяную флейту в карман, отчего мой желудок сжимается.

Я медленно передвигаюсь на плите, стараясь не показать ножа, пока ложусь. А затем закрываю глаза, чувствуя на себе скептический взгляд Бастьена.

Остаток дня я притворяюсь спящей. К вечеру возвращается Жюли, после чего вся троица обсуждает то, что я рассказала Марселю. И, наконец, они засыпают один за другим. Даже Бастьен, хотя именно его очередь дежурить. Видимо, он начал доверять мне.

Я подавляю чувство вины, вызванное этим фактом. А затем аккуратно разрезаю веревки и пробираюсь на цыпочках к Марселю. Достав флейту из его кармана, я крадусь к полкам. Пульс учащается, когда треснутый кувшин оказывается в моих руках. Ведь внутри мои кости благодати.

Я сжимаю маленький мешочек, который Жюли использует как кошелек, и заменяю монеты своими костями. Стоит коснуться каждой из них, как энергия расползается по телу. Кулон из кости горного козла. Кость из крыла сокола. Зуб тигровой акулы. Натянув шнурок от мешочка через голову, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, пока внутри разрастаются силы.

Я снова чувствую себя цельной. Чувствую равновесие. Я Аилесса.

Но кости благодати даруют меньше сил, чем прежде – я слишком долго пробыла вдали от Огня Элары, – правда, это легко исправить.

Подняв масляную лампу, я тихонько толкаю перегородку комнаты. И, крепче стиснув рукоять ножа Марселя, вновь смотрю на Бастьена. Его темные волосы спадают на закрытые глаза и трепещут в такт тяжелому дыханию.

Меня захлестывают воспоминания. Как он подал мне прохладную воду. Как крепко сжимал руку, пока вытаскивал из пропасти. Эхо его слов: «Подтянись вверх и схвати меня за руку».

И я вдруг понимаю, что улыбаюсь. Поэтому я резко засовываю нож за пояс своего платья.

Я не стану убивать Бастьена. Не сегодня. Я вернусь к маме, отдам ей флейту и помогу переправить мертвых. К тому же у меня в запасе почти целый год, чтобы отыскать Бастьена и сделать то, что должна.

Выйдя из комнаты, я бросаю еще один взгляд на стену из черепов, от вида которой все щемит в душе. А затем поворачиваюсь к туннелю.

Элара, помоги мне найти выход из этой тюрьмы.

Полный колчан стрел бьется о спину, пока я мчусь по скалам над морем Нивоус. Я не выпустила ни одной стрелы с тех пор, как убила козодоя. Не знаю, какое существо я ищу, но сердце колотится от осознания, что необходимо поскорее принять решение и совершить свое последнее убийство.

Аилесса находится под землей уже пятнадцать дней. И я больше не могу ждать, пока серебристая сова вернется и даст понять, какое существо мне необходимо выбрать для следующей кости благодати. За это время я успела столкнуться с диким кабаном, дикой лошадью и даже редким черным волком, но останавливала себя в самый последний момент из-за сомнений, сможет ли это животное дать достаточно сил, чтобы спасти Аилессу? Почему серебристая сова больше не появлялась? Я не видела ее с тех пор, как она показала мне видение с подругой.

Запах соли и морской воды наполняет легкие, когда я ускоряюсь, попутно осматривая простирающиеся передо мной равнины. При желании я могу рассмотреть каждую колышущуюся травинку. Способность видеть в темноте все еще поражает в моей благодати, полученной от кости козодоя. Все видно так же хорошо, будто на небе полная луна. Хотя сейчас новолуние. Ночь переправы. Никто из Леурресс не смог отыскать золотого шакала, поэтому, осознавая всю безвыходность ситуации, Одива вырезала новую костяную флейту из кости ритуального оленя, а затем нанесла на нее те же символы, что украшали первоначальную флейту. Но обладает ли она теми же силами, еще только предстоит узнать. И все представительницы нашей famille уже несколько дней переживают из-за этого.

Через метров восемьсот начинается подъем на холм. А когда я добираюсь до вершины, то вижу, как несколько женщин подходят к ней с другой стороны. Это Перевозчицы, возглавляемые Одивой. Мои брови ползут на лоб от понимания, что они уже покинули Шато Кре. Неужели скоро полночь? Я уже начинаю разворачиваться, чтобы убежать отсюда – мне не следовало покидать стены замка этим вечером, – но тут же осознаю, что поздно. Они уже увидели меня.

Так что вновь устремляюсь к вершине и поднимаюсь в то же мгновение, что и они. Остановившись, я оказываюсь лицом к лицу со своей matrone . Ее плечи украшают эполеты, руку и шею – ряды ожерелья, а на голове возвышается корона с костями благодати, но сегодня она не надела привычное сапфирово-синее платье. А выбрала белое, такое же, как и у других Перевозчиц. Хотя Одиве оно придает таинственности, а не святость.

– Сабина. – Она оглядывает меня с головы до ног, а на ее лбу появляются тонкие морщинки. – Что ты здесь делаешь? Ты должна быть дома.

В новолуние я должна оставаться вместе с младшими представительницами famille под присмотром тех, кто уже стар для участия в переправе, пока большинство Леурресс выполняют свои обязанности на мосту душ.

– Я как раз направлялась туда, matrone .

Не знаю, почему лгу, ведь Одива хочет, чтобы я добыла свою третью кость благодати, так же сильно, как и я. И, возможно, даже одобрит мою вылазку на охоту.

– Я потеряла счет времени, – добавляю я.

Одним из недостатков ночного видения стало то, что стало сложно определять время на глаз, хотя я обладаю благодатью уже две недели. Надеюсь, скоро привыкну.

– Поторопись. Твоя новая кость благодати должна подарить тебе дополнительную скорость.

– Да, matrone.

Она проходит мимо меня, а вслед за ней устремляются остальные Леуррессы. Даже не считая, я знаю, что их тут тридцать четыре, включая Одиву. В их походке, прямой осанке и том, как они сжимают посохи, виднеется сила и элегантность. Каждая из них придерживается строгого графика тренировок, чтобы подготовиться к ежемесячным ночам переправы. Но сейчас они не выглядят подготовленными. Их губы шевелятся, глаза устремлены с мольбой в ночное небо – или опущены вниз, в Подземный мир. Они возносят отчаянные молитвы, переживая из-за новой костяной флейты.