Хелен Тодд - Хилмор [litres]

Сил открыть глаза не было. Холод высасывал страх и приглушал боль. Пахло кровью. Этот запах будоражил и подсказывал, что она в опасности.

Хлопнула дверь, и послышались шаги. Где бы ни была Фрея, до нее доносился монотонный женский голос.

– Я привела их, привела, опоила и привела. Скоро ты будешь свободен. Любовь бесконечна, она растопит твои оковы, даст вечную жизнь. Нам. Вместе. Он – новообращенный вампир, она – вестник. Теперь никого не нужно искать, я все сделала, все сделала… чтобы быть рядом с тобой.

Несмотря на слова незнакомки, Фрея не испытывала к ней ни сочувствия, ни уважения. В этом голосе звучало наваждение, безумие.

Преодолевая мигрень, ведьма открыла глаза. Вместо четкой картинки плыли пятна. Чуть позже, когда зрение привыкло, она осознала, что находится возле склепов охотников.

Это место ни с чем не спутать. Здесь лучше не дышать, не будить темные силы. Надо бы бежать и не оглядываться, но руки и ноги связаны…

Слушая вой ветра, гуляющего среди могил, Фрея смотрела на свою похитительницу. Эта ведьма потеряла человеческий облик. Вместо глаз – белые склеры. Пепельные волосы и длинные пальцы-когти. Она ссохлась, поэтому куталась в тряпье. На лбу переливался символ.

Предательница… Иллин – изгнанная из ковена.

Страх новой волной растекся по телу. Звуки затихли. Сознание меркло, погружая обессиленную Фрею в новый сон.

– Я привела их, а теперь пробуждаю тебя в неделю Охоты.

Холодно. Ледяной дождь привел ее в чувство. Он стучал о мраморные плиты и стекал по стенкам, обдавая тело холодом. Ничего больше не было слышно. Фрея собралась подняться, но ее запястье обожгло болью. Обрывки воспоминаний калейдоскопом встали перед глазами. Адриан – вампир, а она едва дышит без магии. Все ради чертовой любви между изгнанной из ковена ведьмой и запечатанным демоном.

Слишком страшные мысли.

– Вставай! Немедленно вставай!

С ней говорил незнакомец. Мужчина потянул ее на себя, помог не потерять равновесие. Его рубашка давно промокла, а через тонкую ткань виднелся ключ – перед ней был стихийный ведьмак, один из тех, кто поклялся оберегать вестников.

До этого времени Фрея не видела ни одного из них, поэтому думала, что стихийных ведьмаков не существует. А сейчас он стал единственным спасением…

– Адриан… – сорвалось с губ.

– Забудь о нем, сотри свою память, забудь, чтобы вы оба жили.

Мужчина взял ее за плечи и внимательно посмотрел на нее. Под тяжелым взглядом карих глаз хотелось провалиться сквозь землю.

– Поторопись, я не смогу сдерживать их вечно.

После этих слов поднялся ветер, Фрею затянуло в магический водоворот и тут же выбросило возле океана.

Шторм. Грозовые тучи нависли над бушующими волнами. Ведьма оказалась на небольшом плато. Пара шагов – и тьма. Черная вода пенилась и с силой ударялась о горную породу.

Фрея до боли сжала кулак и спохватилась – заледеневшие руки держали ловец снов. Символ вестников, их связь между собой и снами. Вот о чем говорил ведьмак стихий – заклинания, прочитанные над ловцом и скрепленные кровью, необратимы.

Где-то неподалеку звучали голоса. Обманчивое эхо, ведь их владельцы покоились в черных сундуках на дне океана.

Адриан не позволил бы ей это сделать, но его нет рядом. Он, черт возьми, новообращенный и, кто знает… будет ли в здравом уме.

Фрея ненавидела чувство потери. Внутри билось отчаяние. Оно, словно ворон, пыталось вырваться из клетки-тела и выплеснуться криком. Но ведьма молчала. Дрожь в пальцах, строки заклинания перед глазами. Она прочтет его. Прочтет и потеряет память.

Лишиться себя, чтобы оба были живы.

Оба.

Живы.

– Беги. Ты догоняешь смерть, а не она тебя, – произнесла она одну из любимых фраз Адриана.

И начала читать заклинание. Сбивчиво, едва слышимо, убеждая саму себя, что это спасет их.

Пара капель крови, легкое движение руки – и ловец снов оказался на воде. Все просто. Нужно только пережить несколько секунд, чтобы разбитые надежды и отчаяние сменились усталостью, беспамятством и новой жизнью.

Былое будет возвращаться только в ночных кошмарах.

И странная, щемящая боль.

Любовь – уголек, который иногда разгорается и напоминает о себе.

На этот раз давящим чувством потери.

Сквозь грозовые тучи едва пробивались солнечные лучи. Они подсвечивали темное небо и подчеркивали яркую границу горизонта. Закат плавно угасал, окрашивая Хилмор в алые оттенки.

Кровавый цвет отражался в каждом окне, распаляя жажду голодного вампира. Чувства смешивались, превращались в терпкий бальзам и выливались наружу яростью: к охотнику, к разлуке с Фреей, к себе.

Адриан вздрогнул, но не от холода, – он чужд тем, кто мертв, – а от собственных мыслей. Перед глазами то и дело вспыхивали воспоминания.

Бокал вина. Забвение. Мерзкий металлический вкус крови и резкая боль. Ему свернули шею, чтобы следующей ночью пробудить на кладбище.

Новообращенные едва могли контролировать себя. Их тело остро воспринимало все вокруг. Шорохи, звуки, слова, разговоры – усиленный шум резал чувствительный слух. Сухость в глазах, узкие зрачки… Зрение различало крошечные трещинки на мраморной статуе ангела. Запахи… Невыносимо сладкие, отвратительно яркие и отныне ненавистные.

После – голод, дурманящий сознание. Жжение серебряной цепи, которой Адриана приковали к склепу. И тихое, тревожное дыхание… Фрея… вампир знал, что она где-то неподалеку. Его обуяла ярость – они забрали ее!

Пусть его сердце больше не билось, но он чувствовал: боль, злость и отчаяние. Это сводило с ума.

Просматривая вспышки былого, Адриан сцепил зубы.

Ей велено было стереть себе память, уничтожить их прошлое, вырвать страницу, на которой их жизнь была наполнена смыслом. И он не мог вмешаться. Вампир даже не думал, что сможет подойти к ней, спящей в крошечной съемной комнате на окраине Хилмора.

Вопреки чувствам, рядом с Фреей он ощущал жажду, слышал пульсирование ее вен и мечтал вонзить клыки в бледную кожу.

Маг стихий предостерегал его, просил быть как можно дальше, чтобы охотник, который обманом создал связанных друг с другом вампира и вестника, не нашел их. Ведь его возлюбленная весь год тенью ходила по городу в поисках пары, которая освободит демона.

Он уже не дышал – существовал, цепляясь за остатки человечности. Пусть чувства выжигают, забирают остатки сил, но сохраняют разум. Адриан боролся со своей новой сущностью и должен был победить. Ради Фреи.