Ричард Кнаак - День Дракона [litres]

Теренас с усталой улыбкой пожал плечами.

– Какой же ты терпеливый юноша, Престор! Я тут разглагольствую без конца, а ты просто стоишь да слушаешь! А между тем мы ведь собирались обсудить твой будущий брак! Правда, состояться он может не раньше, чем через два с лишним года, однако помолвку необходимо всесторонне обдумать! Ничего не попишешь, такова уж жизнь царских особ!

Смертокрыл слегка склонил голову.

– Я все понимаю, ваше величество.

Король Лордерона принялся рассказывать о всевозможных торжествах, которые будущему зятю потребуется посетить в ближайшие месяцы. Помимо управления Альтераком, юному Престору придется уделить внимание каждому из этих празднеств, дабы упрочить связующие их с Калией узы в глазах народа и сопредельных монархов. Мир должен видеть, что брак их положит начало будущему величию всего Альянса.

– А как только мы отвоюем у этих треклятых орков Каз Модан и Грим Батол, можно будет подумать о торжественном возвращении этих земель холмовым дворфам! И церемонию следует возглавить тебе, мальчик мой – ведь кто, как не ты, уберег Альянс от раскола, помог нам сохранить единство до самой победы?!

Между тем внимание Смертокрыла ускользало все дальше и дальше от болтовни Теренаса. Большую часть того, что старик мог сказать, он знал наперед – сам же все это загодя в голову смертного и вложил. В итоге лорд Престор, герой – настоящий ли, или же воображаемый – получит свои награды и не спеша, методично, приступит к уничтожению низших рас.

Однако сейчас дракона куда больше интересовал разговор двух волшебников, особенно – в части, касавшейся еще одного из членов Кирин-Тора, некоего Краса. Этого Краса Смертокрыл счел заслуживающим размышлений. Он знал: попытки обойти чары, окружавшие его шале, предпринимались и прежде, а одна из них привела в действие «Бесконечный голод» – одну из древнейших, из самых надежных ловушек, когда-либо изобретенных кем-либо из повелителей магии. Знал дракон и о том, что на сей раз «Голод» себя не оправдал.

Крас … Не так ли зовут волшебника, сумевшего отвести от себя чары, древние, словно сам Смертокрыл?

«Пожалуй, о тебе придется разузнать поподробнее, – подумал дракон, рассеянно кивая в ответ на нескончаемую болтовню Теренаса. – Пожалуй, тобой придется заняться всерьез…»

Крас спал – спал крепче, чем когда-либо прежде, даже в те времена, когда только-только выбрался из скорлупы. Спал сном, являвшим собой нечто среднее между дремой и чем-то другим, тем вечным покоем, от коего не пробудиться и самому могущественному из завоевателей. Спал, сознавая, что с каждым минувшим часом соскальзывает, погружается в это сладкое забвение все глубже и глубже…

Дракон в облике мага спал и видел сны.

Первые видения оказались неясными, смутными, простыми образами из глубин подсознания. Однако вскоре на смену им явились куда более четкие, куда более недвусмысленные картины. Крылатые силуэты, драконьи и не только драконьи, разлетающиеся в стороны, словно бы в панике… Огромная зловещая фигура в черном, насмехающаяся над ним издали… Дитя, бегущее извилистой тропкой вдоль залитого солнцем склона холма, и вдруг превращающееся в иссохший, исполненный злобы ходячий труп…

Встревоженный смыслом всех этих видений даже в глубокой дреме, волшебник беспокойно заерзал, заворочался и в тот же миг провалился еще глубже, в царство сплошной непроглядной тьмы, разом и подавляющей, и навевающей покой.

Вот здесь-то, в этих краях, отчаявшийся дракон в облике мага и услышал голос – мягкий, но в то же время властный:

Ты ведь пожертвуешь ради нее чем угодно, не так ли, Кориалстраз?

Губы Краса, лежащего на мягкой скамье посреди своего потайного убежища, зашевелились.

– Я готов умереть, если моя смерть поможет освободить ее…

Бедный, бедный верный Кориалстраз…

Во тьме замерцал силуэт, образ, подрагивающий в такт каждому вздоху спящего. Паря в пустоте сновидения, Крас потянулся к этому силуэту, но видение исчезло за миг до того, как маг сумел до него дотянуться.

Сомнений быть не могло: то была Алекстраза.

Ты все быстрей и быстрей погружаешься в последний покой, храбрец. Не хочешь ли попросить о чем, прежде чем канешь в него навсегда?

И вновь его губы дрогнули, зашевелились:

– Только чтоб ты помогла ей…

И ничего для себя? А как насчет твоей угасающей жизни? Тех, кому хватает мужества испить смертную чашу, должно вознаграждать полным кубком ее лучшего урожая…

Казалось, тьма тянет в себя, затрудняет дыхание, сковывает мысли. Соблазн попросту сдаться, навеки уснуть под уютным покровом небытия становился сильней и сильней.

Однако Крас заставил себя ответить:

– Помоги ей. Больше я не прошу ни о чем.

Внезапно его повлекло наверх, к свету и ярким краскам, туда, где он вновь обрел возможность дышать и мыслить.

Здесь на него лавиной хлынули образы – но не из собственных снов, из чужих. Перед глазами замелькали мечты и нужды людей, дворфов, эльфов и даже орков да гоблинов. Терзаемый их кошмарами, он в то же время переживал их самые сладостные грезы. Образы те были неисчислимы, но, стоило очередному исчезнуть, он подчистую стирался из памяти, забывался, и даже собственные сновидения вспоминались лишь с превеликим трудом.

Но вот посреди всех этих расплывчатых картин возникло новое видение, и если все вокруг текло, колыхалось, точно туман, это видение более ли менее сохраняло отчетливость очертаний, росло, грозя вот-вот сокрушить крохотного волшебника.

Наполовину призрачная, наполовину реальная, драконица грациозно, словно пробуждаясь от сна, потянулась, расправила крылья. Исполинское тело ее отливало бледно-зеленым – зеленью леса в сумерках, на самом пороге ночи. Приготовившись встретиться с нею взглядом, Крас поднял голову, но обнаружил, что веки драконицы смежены, точно во сне. Однако сомнений быть не могло: Повелительница Снов его чувствует, видит, да еще как!

Ну нет, подобной жертвы я от тебя, Кориалстраз, не потребую. Твои сновидения неизменно столь интересны…

Уголки губ драконицы слегка поднялись кверху.

Столь интересны, столь интригующи…

Как ни пытался Крас твердо встать на ноги, нащупать хоть какую-нибудь опору, земля вокруг оставалась мягкой, податливой, едва ли не жидкой. Пришлось ему по-прежнему парить в воздухе, чувствуя себя крайне глупо.

– Благодарю тебя, Изера…

Неизменно учтив, неизменно обходителен – даже с моими супругами, не раз отвергавшими от моего имени твои просьбы.

– Они не понимают всей серьезности положения, – ответил Крас.

Ты хочешь сказать, я не понимаю всей серьезности положения.