Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

– Конечно нет, – сказал Адолин.

– Ну, я могу: никто не умрет, если новых уз не будет. Решение очень простое.

Она повернулась и пошла на свое место.

Адолин посмотрел на Келека:

– В жизни нет ничего постоянного. Ни в чем нельзя быть уверенным. Она говорит, что без уз спрены не умрут, но кто в силах предсказать, что случится, если в мире воцарится Вражда?

– Я нахожу весьма любопытным, что она предпочла бы такую возможность, молодой человек, – сказал Келек. Он снова принялся писать в блокноте. – Но это серьезный довод против тебя, что спрен чернил готова свидетельствовать вместе со спренами чести. Весьма серьезный…

Келек откусил еще кусочек фрукта, оставив только сердцевину, которую рассеянно положил на стол перед собой.

Расстроенный Адолин заставил себя успокоиться. Процесс шел хорошо по крайней мере в одном аспекте. Спрены чести не пытались повесить на него подлинные грехи Отступников; они использовали более благородный подход, доказывая, что люди не изменились, а узы слишком рискованны.

Они с Купаж решили, что такая тактика безопаснее; Келек вполне мог прийти к выводу, что нет причин сажать его в тюрьму за то, что сделали древние. В то же время Адолин терял шанс завоевать симпатию спренов-зрителей. Какой толк от «победы» на суде, если она еще сильнее убедит спренов, что они не должны вмешиваться в конфликт?..

Адолин оглядел толпу, но увидел в основном неприязненные лица. Шквал. Неужели он действительно надеется им что-то доказать? И кто же он из десяти дурней, раз все это затеял?

«Нет, я не дурень, – сказал он себе. – Просто оптимист. Как они могут не понимать? Как они могут сидеть здесь и осуждать меня, когда люди умирают, а другие спрены сражаются?»

Точно так же, понял он, как великие князья могли столь долго играть жизнями солдат на Расколотых равнинах. И как любой человек мог отвернуться от зверства, убедив себя, что это не его дело.

Люди и спрены не отличались друг от друга. Купаж пыталась ему об этом сказать – и теперь он все понял сам.

– Третий, и последний, обличитель, – провозгласил спрен-сановник, – это Нотум, бывший капитан корабля «Путь чести».

У Адолина скрутило желудок, когда Нотум – выглядевший намного лучше, чем при последней встрече, – появился в верхней части трибун, где группа стоящих спренов чести до сих пор заслоняла его от взгляда. Адолин был потрясен. Нотуму запретили входить в Стойкую Прямоту, несмотря на раны, и он остался за стенами – впрочем, спрены чести из башни дали ему немного буресвета, чтобы помочь с исцелением. Из сообщений от Годеке Адолин знал, что в конце концов Нотум вернулся к патрулированию.

Теперь он был здесь – и в мундире, что казалось красноречивой деталью. Он также не хотел встречаться взглядом с Адолином, когда ступил на арену. Спрены могли претендовать на моральное превосходство; они утверждали, что созданы из чести. Но они также определяли для себя, что есть честь. Как и люди.

– Предложили покончить с твоим изгнанием, не так ли, Нотум? – тихо спросил Адолин. – В обмен на удар кинжалом в спину?

Нотум по-прежнему избегал его взгляда, вместо этого поклонился Келеку и достал из кармана листок бумаги.

– Меня попросили, – прочитал он, – рассказать о странном поведении этого человека и его спутников. Как многие из вас знают, я впервые столкнулся с этой группой, когда они бежали от Сплавленных в Селебранте более года назад. При помощи уловки они…

Нотум замолчал и посмотрел на Адолина.

«Ответь ему отцовским взглядом», – подумал Адолин. Суровым, от которого хочется съежиться внутри, думая обо всем, что ты сделал не так. Генеральским взглядом.

У Адолина он никогда не получался.

– Что ж, Нотум, вперед, – сказал он вместо этого. – Мы втянули тебя в неприятности. Это только справедливо – дать тебе шанс высказаться. Я не могу просить тебя ни о чем, кроме честности.

– Я… – Нотум встретился с ним взглядом.

– Продолжай.

Нотум опустил свой листок и громко сказал:

– Честь не умер, пока он живет в сердцах людей!

Адолин никогда раньше не слышал этого заявления, но спренов чести оно всполошило – они вскочили и начали кричать, кто в негодовании, кто в поддержку. Адолин отпрянул, изумленный внезапным взрывом эмоций со стороны этого бесстрастного племени.

Несколько приставов бросились на арену и потянули Нотума прочь, когда он снова проревел эти слова.

– Честь не мертв, пока он живет в сердцах людей! Честь не…

Его выволокли с арены, но суматоха продолжалась. Адолин неуверенно положил руку на меч. И чем же обернется этот бардак?

Келек съежился в своем кресле, в панике зажав уши руками. Он издал низкий жалобный стон и затрясся. Спрены чести рядом с ним призывали толпу к порядку, крича, что они причиняют боль пресвятому владыке.

Многие, казалось, были возмущены словами Нотума, но значительное число спренов подхватило его лозунг – и их вытеснили с трибун. В этом обществе таилось напряжение, которого Адолин раньше не замечал. Спрены чести не выступали единым фронтом; в самых глубоких водах Стойкой Прямоты скрывались секретные, но мощные течения, приводящие к разладу.

Приставы очистили трибуны – даже Шаллан и Узора вынудили уйти. Адолина проигнорировали. Когда все наконец успокоилось и осталось лишь несколько приставов, Адолин поднялся по ступенькам амфитеатра к престолу Верховного судьи. Келек раскинулся в кресле, как будто забыв о том, что всего несколько мгновений назад готов был сползти на пол и свернуться калачиком.

– Что это было? – спросил его Адолин.

– Хм? – отозвался Келек. – О, ничего примечательного. Старый спренский спор. Твое появление вскрыло вековой гнойник, молодой человек. Забавно, не правда ли?

– Забавно? И это все?

Келек начал насвистывать, что-то записывая в блокнот.

«Да они же все чокнутые, – подумал Адолин. – Эш так и сказала. Вот что делают с разумом тысячи лет пыток».

Возможно, лучше было не тыкать пальцем в кровоточащую рану.

– Сегодня все прошло хорошо для меня, не правда ли? – спросил Адолин.

– Хм? – сказал Келек.

– Один обличитель не смог опровергнуть мою точку зрения о моем отце, – начал перечислять Адолин. – Другой привел довод в мою пользу, указав, что переход на сторону, противоположную Сияющим, фактически означает службу Вражде. А потом Нотум поставил свою честь выше собственного благополучия. Для меня все прошло хорошо.

– Разве это важно?

– Конечно. Вот почему я здесь.

– Понятно, – сказал Келек. – Древние Сияющие предали своих спренов, убив их?

– Ну да, – сказал Адолин. – Но вопрос не в этом. Вопрос в том, можно ли винить современных людей.

Келек продолжал писать.

– Достопочтенный! – окликнул Адолин.