Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Навани вся подобралась в ожидании…

Позади прозвучал взрыв.

Ударная волна была так сильна, что коридор содрогнулся, а охранник Навани подскочил в шоке. Оба обернулись: из покинутой ими комнаты извергался дым. Охранник бросился назад и за руку потащил за собой Навани.

Внутри воцарился хаос. Стол разнесло на куски, Рабониэль лежала на полу. Лицо Сплавленной превратилось в маску боли, спереди все было разорвано в клочья – хава превратилась в лохмотья, панцирь был поцарапан и сломан, из кожи торчали осколки стекла. Или бриллианта? К счастью для Рабониэли, она не получила много осколков в лицо, хотя оранжевая кровь сочилась из тысячи ранок на ее руках и груди.

Во всяком случае, Рабониэль была еще жива, и план Навани провалился. Она предполагала, что в ее отсутствие Рабониэль сделает следующий шаг – попытается смешать пустосвет с новым светом. Рабониэль продолжала верить, что разновидности света исчезнут, если их смешать. Она не ожидала взрыва.

Навани надеялась, что, если Повелительница желаний умрет, это задержит разрушение башни на достаточно долгий срок, чтобы можно было придумать, как применить новый свет в качестве оружия. Не вышло. Взрыв оказался слабее того, который разрушил лабораторию, а Рабониэль была намного сильнее человека. В глубине души Навани ощутила предательскую радость, что Сплавленная не погибла.

Рабониэль села и оглядела комнату. Несколько книжных полок рухнули, рассыпав содержимое. Ее дочь сидела на том же месте, как будто не заметила, что произошло, несмотря на порезы на лице. Ее служанка замертво лежала на полу лицом вниз. Навани предсказуемо опечалилась.

– Что ты сделала? Повелительница желаний, что случилось?

Рабониэль моргнула, вставая.

– Я… поместила созданный нами бриллиант в рукоять кинжала, а затем использовала острие, чтобы извлечь пустосвет из другого камня и смешать их. Казалось, это лучший способ проверить, отменят два света друг друга или нет. Я думала… что реакция будет спокойной, как смешивание горячей и холодной воды…

– Горячая и холодная вода не уничтожают друг друга, когда встречаются. Кроме того, тепло под давлением – как свет в камне – совсем другое дело.

– Да. – Рабониэль несколько раз моргнула, словно ошеломленная. – Если использовать молнию буреформы, чтобы поджечь что-то под давлением, оно всегда взрывается. Возможно, если пустосвет и антипустосвет встретятся на открытом воздухе, получится просто хлопок. Но они пребывали внутри камня. Я поступила чрезвычайно глупо.

Другие Сплавленные – Глубинные – просочились сквозь стены, желая посмотреть, что произошло. Рабониэль отмахнулась от них, ее порезы зажили от внутреннего пустосвета. Глубинные забрали служанку; к счастью, та пошевелилась, когда ее уносили.

Стол был сломан, на стене виднелась черная выбоина. Навани почувствовала запах дыма – обломки все еще горели. Значит, взрыв был связан с теплом, а не только с давлением. Рабониэль прогнала стражника и еще одного Сплавленного, затем принялась рыться в обломках.

– Никаких следов кинжала. Еще одна неприятность, которую я должна пережить, – потеря столь ценного оружия. У меня есть другие, но в конце концов придется вывести тебя из этой комнаты и собрать все крупицы рейзия. Мы сможем расплавить их и перековать кинжал.

Навани кивнула.

– А пока, – продолжила Рабониэль, – сделай еще один камень, наполненный этим антипустосветом.

– Сейчас?

– Пожалуйста.

– Разве ты не хочешь переодеться? – спросила Навани. – Пусть кто-нибудь вытащит осколки стекла из твоей кожи…

– Нет, – отрезала Рабониэль. – Я хочу еще раз увидеть этот процесс. Будь любезна, Навани.

Это было сказано в ритме, не предвещающем ничего хорошего, если Навани поведет себя… нелюбезно. Поэтому она подготовила вакуумную камеру – та находилась позади Рабониэли и, к счастью, не пострадала от взрыва. Пока Навани работала, Рабониэль послала кого-то за другим кинжалом, убивающим Вестников. Зачем ей это? Не собирается же она после взрыва снова попытаться смешать свет…

Чувствуя, как над ней нависло зловещее облако, Навани повторила свой эксперимент, на этот раз наполнив камень чуть меньше – на всякий случай, – прежде чем вынуть его и передать Сплавленной.

Рабониэль взяла самосвет и вздрогнула, хотя на этот раз не уронила.

– Так странно, – проговорила она, а потом вставила бриллиант во второй кинжал.

Затем Повелительница желаний открутила винт и вытащила проходящий через центр клинка кусочек странного металла. Она перевернула его – у кусочка были заостренные концы и отверстие для винта, – а потом вставила обратно.

– Чтобы заставить антипустосвет течь из камня вдоль лезвия? – догадалась Навани. – А не втягивать то, к чему прикасается острие?

– Верно, – сказала Рабониэль. – Рекомендую найти укрытие.

Затем она повернулась, прошла через комнату и ударила свою дочь кинжалом в грудь.

От изумления Навани не могла даже шевельнуться. Она стояла среди обломков, разинув рот, а Рабониэль нависла над молодой Сплавленной, заталкивая оружие все глубже. Безумная забилась в судорогах, однако Рабониэль продолжала ее держать, безжалостно всаживая оружие в плоть дочери.

Взрыва не произошло. Возможно, пустосвет в светсердце не был под давлением, как в самосвете. Запахло горелой плотью, кожа вокруг раны покрылась волдырями. Младшая Сплавленная билась в конвульсиях и кричала, вцепившись когтистыми пальцами в руку матери.

Потом ее глаза стали молочными, как белый мрамор. Она обмякла, и, кажется, что-то сорвалось с ее губ. Дым? Как будто все внутренности сгорели в одночасье.

Рабониэль вытащила кинжал и отбросила его, словно мусор. Потом стала баюкать тело дочери, прижимаясь лбом к трупу, обнимая его и раскачиваясь взад-вперед.

Навани подошла, прислушиваясь к печальному ритму Рабониэли. Хотя пучок волос Повелительницы желаний рассыпался по ее лицу, Навани видела, как слезы текут по красно-черным щекам.

Навани не была уверена, что когда-либо видела певицу плачущей. Это был вовсе не бессердечный поступок. Это было что-то другое.

– Ты убила ее, – прошептала Навани.

Рабониэль продолжала баюкать труп, крепче прижимая его к себе, дрожа и напевая.

– Элитанатиль… – сказала Навани, шепча десятое имя Всемогущего. – Ты убила ее навсегда…

– Больше никаких перерождений, – прошептала Рабониэль. – Больше никаких Возвращений. Наконец-то свобода, моя малышка. Свобода.

Навани прижала руку к груди. Эта боль… она знала эту боль. Именно так она почувствовала себя, услышав о смерти Элокара от рук предателя-мостовика.

Но это убийство совершила Рабониэль. Собственными руками! И все-таки… ведь истинная смерть произошла давным-давно. Столетия назад. Каково было жить с дочерью, чье тело постоянно возвращалось к жизни после того, как разум ее покинул?