Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Но его лицо – нет.

Вместо этого он увидел женский силуэт с длинными развевающимися черными волосами; тень с белыми дырами вместо глаз. Таравангиан очень медленно моргнул, потом задрожал от страха. Шквал.

Шквал!..

Он попытался собраться с мыслями и взять себя в руки. Найдись у него силы, пришлось бы бежать и прятаться. Однако слабеющее тело ему помогло, поскольку вынудило сидеть на месте, пока не вернется дар речи.

– Э-э… привет, Сья-анат, – наконец выдавил Таравангиан. – Я и не подозревал, что здесь есть кто-то из Не… Несотворенных.

«Что с тобой такое? – раздался в его голове причудливо искаженный голос – как будто дюжина людей заговорила разом. – Что с тобой случилось?»

– Иногда я бываю таким. Это… проделки Ночехранительницы.

«Нет, это все другая. Богиня. Мне известно, что она коснулась троих. Ребенка. Генерала. И тебя. Старая магия… Ночехранительница… Я начинаю подозревать, что она придумала какой-то план еще столетия назад. Способ тайком повстречаться со всеми, к кому она хотела прикоснуться. Ее игра куда более изысканная, чем предполагал Вражда. Зачем ты пошел к ней? О чем просил?»

– О способности остановить то, что надвигается.

Таравангиан был слишком напуган, чтобы лгать. Даже будучи в наилучшем виде, он не хотел сталкиваться с одним из этих существ.

«Она сеет много семян, – сказала Сья-анат. – И тебе это по силам? Остановить то, что надвигается?»

– Не знаю, – прошептал Таравангиан. – А это можно остановить? Можно ли… остановить его?

«Я не уверена. За ним стоит мощная сила, но его разум открыт для воздействий. Сила и разум преследуют разные цели. Это делает его… не слабым, но уязвимым».

– Я спрашивал себя, – Таравангиан заглянул в свой блокнот, – не играет ли он со мной. Я предполагаю, что он смотрит через мое плечо на все, что я пишу.

«Нет. Он не вездесущ. Его сила присутствует всюду, но не он сам. Есть пределы. К тому же его пустотные спрены боятся подойти слишком близко к узокователю».

Сквозь страх и смятение Таравангиан ощутил нечто волнующее. Сья-анат… говорила так, словно хотела, чтобы Вражда пал. Не было ли чего-то такого в Диаграмме? Он попытался вспомнить.

Шквал. Неужели она обманом вынуждает его признаться? Должен ли он молчать и ничего не говорить?

Нет. Надо попытаться.

– Мне нужен способ заманить Вражду к себе, – сказал Таравангиан. – В нужное время.

«Я устрою так, чтобы тебе прислали самосветы с двумя моими детьми, – сказала она. – Вражда ищет их. Он наблюдает за мной, уверенный, что я совершу ошибку и раскрою свои истинные намерения. Мы Связаны, поэтому появление моих детей привлечет его внимание. Пусть тебе сопутствует удача, человек, когда он явится. Многие в этом мире защищены от него, но не ты. Ты заключил сделки, которые вынудили тебя поступиться подобной защитой».

Она исчезла из зеркала. Дрожащий Таравангиан, ссутулившись, продолжил писать.

С нетерпением жду возможности править человеками.

Для Далинара запах дыма был неразрывно связан с запахом крови. Трудно сосчитать, сколько раз он шел по полю, где только что закончилась битва. Изучая ее последствия, он по привычке действовал с методичностью лекаря, вскрывающего труп. То, как лежали мертвецы, могло многое сказать о передвижении войск.

Вот здесь певцы полегли рядами – значит, строй нарушился и воцарился хаос. Груды человеческих трупов у широкой реки свидетельствовали о том, что враг использовал водоток – вялый, поскольку после Великой бури прошло несколько дней, – чтобы вытолкнуть целую роту туда, где было трудно удерживать позицию. Тела, пронзенные стрелами спереди, свидетельствовали о первых тактах битвы, а сзади – о последних, когда солдаты бежали, утратив боевой дух. Он миновал много трупов, утыканных стрелами с белыми «гусиными перьями», что бы это ни значило; этот материал целыми партиями поставляли рогоеды, помогая коалиции в войне.

Кровь текла по полю, отыскивала небольшие трещины в камне, размытые дождями. Оранжевой крови было больше, чем красной, но смесь той и другой приобрела нездоровый, грязно-красный оттенок – как у гниющего плода мети.

Дым тяжелым облаком повис над землей. На таком отдаленном поле боя мертвых сжигали сразу, отправляя домой только офицеров, уже превращенных в статуи духозаклинателями. Трупы певцов и людей источали одинаковый запах, когда горели, и он беспокоил Далинара, напоминая одно конкретное поле боя. Конкретный город. Выжженный шрам – знак его величайшей неудачи и величайшего позора.

Сегодня похоронные команды переходили от одного мертвеца к другому, с мрачной торжественностью срезая нашивки с мундиров: на их оборотной стороне значилось имя бойца. Иногда его там не было. Или оно оказывалось испорченным во время сражения. Чьи-то семьи до конца дней не узнают, чем все закончилось. Они будут понимать – и все равно сомневаться.

Надеяться.

Идя среди мертвых, он не мог не слышать ужасный, но назойливо логичный голос Таравангиана. Существовал способ покончить с войной. Далинару надо просто прекратить сражаться. Он к такому был еще не готов, но не зарекался. Каждый генерал знал, что может наступить момент, когда придется повернуть меч рукоятью вперед и отдать его врагу с опущенной головой. Если твоя цель – сохранить свой народ, в какой-то момент капитуляция лучше могла способствовать этой цели, чем продолжение борьбы.

Он все больше убеждался, что Сплавленные не замыслили полное уничтожение. А вот Вражда… ему Далинар не доверял. Что-то подсказывало, что древний бог человечества, давно покинутый, не посмотрит на это поле битвы с таким же сожалением, что и он сам.

Он закончил свое мрачное освидетельствование. Сзет, как всегда, был рядом. Несколько азирских генералов – каждый был недавно награжден за доблесть в этой битве – также сопровождали Далинара вместе с двумя предводителями эмули, лучниками. Примечательно, что высшим призванием в армии эмули считалась стрельба из лука. Далинар владел луком, просто никогда не считал его чересчур благородным оружием.

С местными генералами Далинар вел себя очень осторожно. Он не хотел, чтобы они видели, как отвратительна ему царящая вокруг смерть. Командир не мог позволить себе испытывать омерзение к делу, которым занимался. Гордясь своей победой, наслаждаясь тактикой и стратегией, они не становились плохими людьми. Войска Далинара не продвинулись бы далеко, будь их генералы пацифистами.