Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

Среди покупателей встречались спрены всевозможных разновидностей. Спрены пепла показались Адолину самыми удивительными: они выглядели как люди, но их плоть временами осыпалась, обнажая кости. Когда он проходил мимо одного из них, он щелкнул пальцами, отчего весь пепел с его руки сдулся и исчез, – а потом слой быстро вырос снова. Он даже заметил пару высших спренов, похожих на дыры в реальности, очертаниями напоминающих людей. Он держался от них подальше, хотя они казались просто торговцами.

Одежда спренов была такой же пестрой, как и их строительные материалы. Он прошел мимо одного спрена пиков в ташиккском наряде без швов, поверх которого был надет веденский китель. Вопиющая несообразность – сам Адолин никогда бы так не вырядился, – но почему-то это его не беспокоило. Они присвоили человеческие вещи, но с какой стати им подчиняться человеческим порядкам их использования?

Таким образом, в здешней моде было что-то свежее и интересное. Как в работе талантливого, но необученного художника. Они придумывали комбинации, которые ни один представитель культуры Адолина не осмелился бы даже вообразить.

«И все же, – подумал он, проходя мимо высокого гибкого спрена незнакомого типа, – кто-то должен сказать ему, для чего на нашей стороне служит „ракушка“…» [3] Имеется в виду приспособление для защиты паха во время тренировок. (Примеч. перев.)

Его солдаты остановились осмотреть оружейную лавку, хотя он их предупредил, что на проявленное оружие нельзя полагаться. И все-таки было трудно не глазеть на необычайно разнообразные мечи, разложенные на прилавке. В Физической реальности хороший меч был дорогим приобретением, и люди часто удивлялись тому, сколько стоила даже скромная модель. А в Шейдсмаре на проявление меча уходило столько же буресвета, что и на кирпич, поэтому клинки держали в бочках или сваливали грудами возле магазинов.

Эта странная экономика, несомненно, очаровала бы Шаллан. Он слышал, что они хранят почти идеальные самосветы в банках спренов, берегут огромное количество буресвета на будущее. И конечно же, наличие такого количества людей поблизости привлекало маленьких спренов эмоций, которые в Шейдсмаре заменяли животных. Спрены славы метались над головой, а спрены страха – похожие на больших многоногих угрей, у которых были длинные антенны с шариками – жались в переулках.

Длинный летающий спрен с усами и изящным телом приземлился на крышу здания, затем умчался прочь, выбросив ворох крошечных кристаллических осколков, которые исчезли, не достигнув земли. Спрен страсти? Надо будет рассказать Шаллан.

Адолин повернулся к далекой барже, где осталась Шаллан. Майя послушно остановилась рядом с ним, глядя выцарапанными глазами в пустоту.

– Интересно, почему она осталась? – сказал Адолин. – Странно, что ей захотелось отдохнуть, когда столько всего можно увидеть.

Майя не ответила. Это не мешало ему говорить с ней. Она действовала на него… успокаивающе.

– Это все Вуаль, – продолжил Адолин. – Держу пари, она переживает, как бы нас не обокрали. Шаллан говорит, что две другие личности существуют, чтобы защищать и помогать, и я это вижу. Но мне надо понять суть. Я не хочу быть как другие, которые шепотом называют ее чокнутой и смеются.

Он посмотрел на Майю, а та – на него.

– Глупо с моей стороны завидовать Вуали из-за того, сколько времени Шаллан ей отводит, да? Шаллан создала Вуаль как инструмент. Просто… я не знаю, правильно ли обращаюсь с ней. Я не знаю, как ее поддерживать.

С отношениями у Адолина складывалось плохо. Так было всегда. Теперь он мог себе в этом признаться. Десятки попыток, и все неудачные – у него был богатый опыт того, как все делать неправильно, и почти не было обратного.

Он хотел поступить правильно. Он любил Шаллан, отчасти из-за ее эксцентричности. Она казалась живой и не похожей на большинство женщин, а еще в ней было нечто подлинное. В ней жили несколько личностей, ее окружали иллюзии. И все же невероятным образом благодаря им она казалась более реальной.

Адолин медлил, не желая опережать остальных, и жалел, что не может засунуть руки в карманы. К сожалению, карманы этой униформы были зашиты. Благодаря этому лучше сидели брюки.

Он знал, почему ему так не по себе. Увидев еще одно поселение спренов, он вспомнил, как они в последний раз побывали в Шейдсмаре. Когда он был вынужден оставить Элокара мертвым во дворце и Холинар пал. Хуже того, Адолин случайно бросил свои войска сражаться с силами вторжения, в то время как сам оказался в Шейдсмаре.

Он был не из тех, кто не в силах справиться с неприятными воспоминаниями… Но буря свидетельница, если кто-то и заслуживает места в Преисподней, то это полководец, который оставил своих людей умирать.

Адолин прервал свои размышления, когда понял, что Майя сосредоточенно смотрит куда-то в сторону. Это было странно, ведь она не часто обращала внимание на окружающее. Но когда он подошел ближе, то увидел то, что поразило ее.

У витрины магазина стоял еще один мертвоглазый.

Он оказался криптиком. У криптиков не было глаз, но существо постигла та же участь, что и Майю: узор, заменявший ему голову, застыл, обычно изящные линии превратились в торчащие во все стороны зигзаги и напоминали сломанные пальцы. Центр исполосовали знакомые странные царапины.

Из горла Майи вырвался звук, похожий на тихий стон.

– Мне очень жаль, – сказал Адолин. – Я знаю, это огорчительно. Пойдем-ка мы дальше.

Но когда Адолин попытался уйти, случилась поразительная вещь: она схватила его за руку. Собственный поступок ее тоже удивил – она уставилась на свои руки, склонив голову набок. Потом повернулась к мертвоглазому криптику, увлекая Адолина за собой. Она как будто хотела что-то сказать.

Его люди все еще рассматривали товар, поэтому Адолин повернул в нужном Майе направлении, к магазинчику, возле которого стоял мертвоглазый. Заведение, как и большинство увиденных им в Шейдсмаре, было открытого типа: навес перед небольшим зданием, где, скорее всего, и жил хозяин. В этом мире никто не волновался из-за бурь, и потому внешний облик строений обычно пробуждал у Адолина ощущение беззащитности.

Хозяин магазинчика был спреном чернил. Адолин слышал, что они малочисленны по сравнению с другими разновидностями и держатся особняком. Существо было угольно-черным, как отполированная каменная статуя, и, когда свет падал на него под определенным углом, появлялись переливы цвета, словно от масла на поверхности воды. Спрен продавал книги, которые бережно хранил на полках, а не стопками и грудами, как многие другие торговцы.

– Ты алети, – проговорил он с резким носовым акцентом, окинув Адолина изучающим взглядом. – Мужского пола. Это книги. Тебе не надо.