Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Либо так, либо мы можем застать спренов чести врасплох.

– Как? Ты же верно отметил, что у них были тысячи лет, чтобы обдумать все варианты.

Адолин покачал головой, выражение его лица по-прежнему оставалось отстраненным.

– Послушай, – наконец сказал он, – могу я поговорить с Шаллан?

– Шаллан сейчас очень устала, – ответила Сияющая. – Она просит, чтобы разговор вела я. Почему ты спрашиваешь?

– Я просто чувствую себя с ней более комфортно. – Он взглянул на Сияющую. – С Шаллан… что-то не так? Пока мы плыли на барже, мне казалось, дела идут неплохо, но эти последние недели… Она какая-то не такая. Странная.

«Он заметил!» – в панике подумала Шаллан.

«Заметил», – с облегчением подтвердила Вуаль.

– В последнее время она все чаще прячется, – сказала Сияющая. – Говорит, что устала. Но… с нами что-то происходит. Я могу попытаться заставить ее выйти.

– Будь любезна.

Она попыталась. Она очень старалась…

– Мне очень жаль, – проговорила Сияющая в конце концов, морщась. – Шаллан устала. Может, испугалась. Вуаль, наверное, могла бы объяснить.

– Так я… могу с ней поговорить?

– Я здесь, – сказала Вуаль, вздохнув. – Адолин, послушай. Все очень сложно. Это связано с прошлым Шаллан и болью, которую она испытала в детстве. Она создала меня специально, чтобы справиться с болью.

– Я могу помочь. Могу понять.

– Да я сама ее с трудом понимаю, – возразила Вуаль. – Хотя, казалось бы, живу в ее голове.

Она тяжело вздохнула, заставляя себя смотреть на него глазами Шаллан. Она любила Адолина. Она выбрала Адолина. Самое меньшее, что могла сделать Вуаль, – это попытаться объяснить.

– Ладно, – сжалилась Вуаль. – Поставь себя на ее место и вообрази, что пережил нечто настолько травмирующее, что не веришь, что это случилось с тобой на самом деле. Поэтому ты делаешь вид, что это случилось с кем-то другим. Не с тобой.

– Кто-то другой – это ты?

– Не совсем. Это трудно выразить словами. Мы с Сияющей – механизмы преодоления, которые по большей части работают. Но начало проявляться что-то более глубокое. Шаллан беспокоится, что человек, которого ты видишь в ней, – фальшивка. Что та, которую ты любишь, – фантом. И дело не только в тебе. Узор, Далинар, Ясна, Навани – она беспокоится, что все они не знают, какая она на самом деле. Из-за того, что с ней случилось, – и более того, из-за некоторых вещей, которые она была вынуждена сделать, – она начинает думать, что «Шаллан» – это фальшивка, выдуманная личность. Что глубоко внутри есть монстр, который и есть ее настоящее «я». Она боится, что правда неизбежно выплывет наружу и тогда все бросят ее.

Адолин кивнул, нахмурив брови:

– Она не могла мне все это рассказать?

– Нет.

И в самом деле: рассказ Вуали заставил Шаллан сжаться в перепуганный комок.

Прямо рядом с Бесформенным.

– Ты можешь говорить то, чего она не может, – сказал Адолин. – Поэтому ты нам нужна, верно?

– Да.

– Кажется, все и впрямь стало немного понятнее. – Он взглянул ей в глаза. – Спасибо, Вуаль. От всей души. Я найду способ помочь. Обещаю.

Ха! Вуаль поверила ему. Как интересно.

– Я ошибалась насчет тебя. Как бы то ни было, я рада, что оказалась в меньшинстве.

– Если она слушает, то пусть знает: мне все равно, что она сделала. И скажи ей, что я верю, – пусть она достаточно сильна, чтобы справиться с этим самостоятельно, ей нет нужды так поступать. Нет нужды сражаться в одиночку.

«Я никогда не была одна, – прошептала часть ее. – У меня был Узор. Даже в темные дни нашего детства он оставался рядом. Хоть мы этого и не помним».

Значит, Адолин ошибался, но в то же время был прав. Они и впрямь не должны сражаться в одиночку.

Только вот как убедить в этом Шаллан?

Следует предположить, что Вражда это понял и преследует единственную, ужасную цель: уничтожить – каким-то образом расщепить или лишить силы – все прочие Осколки.

Защищать можно разными способами.

Каладин всегда знал это, но не чувствовал. В отличие от Лирина, он не считал, что чувство и знание – одно и то же. Слушать описания из книг всегда было для него недостаточно. Чтобы по-настоящему что-то понять, он должен был это сделать.

Он с головой окунулся в новую миссию: найти способ помочь Норилу и остальным в приюте для душевнобольных. По рекомендации отца, а затем и по настоянию, Каладин действовал постепенно, поначалу занимаясь людьми со схожими симптомами. Боевая усталость, ночные кошмары, постоянная меланхолия, суицидальные наклонности.

Лирин, конечно, был прав. Каладин жаловался, что ревнители лечат все психические расстройства одинаково; он не мог ворваться в приют и вылечить всех сразу. Сначала ему нужно было доказать, что он может как-то изменить участь немногих.

Он по-прежнему не понимал, как его отец уравновешивает работу и эмоции. Лирин, казалось, искренне переживал за своих пациентов, но также мог отключать подобные чувства, переставая думать о тех, кому не мог помочь. Например, о десятках людей, запертых во тьме приюта, где им оставалось лишь стонать в одиночестве или – в одном тяжелом случае – писать тарабарщину на стенах собственными фекалиями.

На время прекратив прием обычных пациентов, Каладин отыскал в приюте шестерых мужчин с похожими симптомами. Он вывел их на свободу и поручил заботиться друг о друге. Он придумал план и показал им, как делиться полезными советами.

Сегодня они сидели в креслах на балконе перед его клиникой. Пили горячий чай, разговаривали. О жизни, о тех, кого потеряли. О тьме.

И это действительно помогало. Чтобы вести беседу, не нужен лекарь или ревнитель; они могли этим заниматься сами. Двое из шестерых в основном молчали, но и утвердительно хмыкали, когда другие говорили о своих несчастьях.

– Замечательно, – сказала мать Каладина, которая стояла рядом с ним и делала заметки. – Как ты догадался? Предшествующие исследования сходились во мнении, что они будут подпитывать меланхолию друг друга и тем самым стимулировать деструктивное поведение. Но мы видим противоположный результат.

– Отряд сильнее отдельного человека. Просто нужно направить их в верную сторону. Пусть поднимут мост вместе…

Мать нахмурилась, глядя на него снизу вверх.

– Рассказы ревнителей о том, что больные подпитывают отчаяние друг друга, – продолжил Каладин, – скорее всего, связаны с людьми, которые оказались в одной палате. Во тьме приюта для душевнобольных, где внутреннему мраку ничто не препятствует… Да, я верю, что там они могут приблизиться к смерти. Такое иногда случается с… рабами. В безнадежной ситуации очень легко убедить собрата по несчастью сдаться.