Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Не все спрены были придуманы людьми, Адолин Холин! – крикнул ему Нотум. – Прощай.

Когда он развернул скакуна и помчался прочь, Шаллан чуть не вынырнула, чтобы нарисовать всадника.

– Шквал! – пробормотал Адолин. – Нотум такой ледяной, а ведь он из спренов, которым мы вроде бы нравимся. Что-то у меня дурное предчувствие по поводу всей нашей миссии.

– Может, я сумею проникнуть внутрь, – предложила Вуаль, – если нас прогонят.

– И что это даст?

– Я могла бы проверить, все ли спрены чести думают то же самое. Вдруг крепостью руководят несколько тиранов, которые отказываются прислушаться к голосу разума.

– Вуаль, у спренов жизнь устроена по-другому. Боюсь, все пойдет кувырком. И окажется, что я проделал этот путь лишь для того, чтобы приползти с поджатым хвостом обратно к отцу и признаться в своей неудаче. Опять.

– Адолин, ты ни в чем не виноват.

– Отец все твердит о важности пути, но сам всегда был в той же степени сосредоточен на результатах. Он их добивался сам, поэтому его озадачивает, что остальные раз за разом оказываются такими бестолочами.

Представления Адолина о Далинаре были далеки от реальности. Да, Черный Шип обзавелся завидной репутацией, но он знавал немало неудач – в том числе допустил убийство собственного брата. В тот раз Далинар определенно сделал меньше полезного, чем Адолин, когда пытался вызволить Элокара из захваченного дворца в Холинаре.

Спорить было бессмысленно. Адолин должен был знать отцовские изъяны лучше, чем кто-то другой. Он не признает их существования просто потому, что Вуаль сейчас что-нибудь скажет.

– Тебе удалось выманить Шаллан? – спросил он.

– Чуть раньше я услышала одну из ее мыслей. Но кроме этого… нет. Я даже набросала твой портрет. Ужасный, прошу заметить. Особенно удались кривые зубы.

Адолин хмыкнул. Они вдвоем продолжили путь. Он повел Вуаль через углубление в обсидиане, где странный камень имитировал поднявшуюся волну. По мере того как они удалялись от берега, непрерывный стук бусин переходил в тихий гул, и Шаллан снова зашевелилась. Пейзаж пробуждал ее любопытство.

Бо́льшую часть обсидиановой поверхности покрывала поросль, похожая на иней, который ломался под ногами и превращался в пыль. Растения покрупнее имели форму шишек с цветными спиралями под прозрачной оболочкой – словно творения мастера-стеклодува. Вуаль дотронулась до одного, ожидая, что оно окажется таким же хрупким, как и многие шейдсмарские растения, но «шишка» была крепкой и твердой.

Крошечные спрены наблюдали за ними, прячась в кронах невысоких деревьев. Ветви, точно изломанные молнии, на ощупь были слишком грубыми для стекла; из них росли серебристые листья, металлические и холодные. Спрены, большеглазые существа из клубящегося дыма, прыгали с ветки на ветку.

«И движения у них немного похожи на то, как перемещается дым, – подумала Шаллан. – Они кружатся, словно в теплом воздухе над костром. Ожившие души давно угасшего пламени, помнящие о былом свете…»

Обычно Вуаль презирала такую поэтическую чепуху, но иногда у нее получалось взглянуть на мир глазами Шаллан. И он делался светлее. Когда они миновали большую рощу, Адолин взял ее за руку и помог взобраться на каменный гребень. Стоило свободной руке Вуали коснуться его кожи, и внутри нее что-то вспыхнуло.

«Его прикосновение – неугасимое пламя. Яркое и живое, а дым – он лишь в его очах…»

Они шли по гребню, и она видела внизу лагерь, где остальные собирали вещи. Интересно, кто-нибудь трогал ее сундук?

От этой мысли Шаллан едва не спряталась опять. У Вуали, однако, возникла идея. Надо оставить устройство без присмотра так, чтобы это не вызвало подозрений, а затем поймать того, кто захочет им воспользоваться. Здесь, в караване, а не в тесноте баржи, у нее получится сделать ловушку весьма притягательной. Она может притвориться, что напилась – как в тот вечер, когда шпион в последний раз трогал переговорный куб.

– Я тебя видел, Шаллан, – сказал Адолин, схватив ее за руку, когда они стояли на гребне. – Только что. Я в этом уверен.

Вуаль отвела взгляд. Кажется, она им мешает.

Он сжал ее пальцы.

– Шаллан, я знаю, что это все равно ты. Все они – это ты. Но я беспокоюсь. Мы беспокоимся. Вуаль говорит, что тебе нужно спрятаться от меня. Но это не так. Я не уйду, что бы ты ни сделала.

– Шаллан слаба, – прошептала Шаллан. – Ей нужна Вуаль, чтобы защитить ее.

– Если Шаллан слаба, кто же спас ее братьев? Кто спас ее семью от собственных родителей?

Она зажмурилась.

Он притянул ее ближе:

– Шаллан, я не знаю нужных слов. Я просто хочу, чтобы ты знала: я рядом, и я стараюсь.

Потом он взмахом руки предложил ей идти дальше по гребню.

– Куда мы направляемся? – спросила она. – Это ведь не обычная прогулка?

– Уа’пам уже ходил по этому караванному пути. Он упомянул, что отсюда открывается великолепный вид.

Вуаль прищурилась, но подозревать Адолина в чем-то нехорошем было глупо. Последовав за ним, она вынудила себя вновь задуматься о проблеме со шпионом и… шквал, Адолин был прав. Вид и впрямь оказался потрясающий. Бескрайний океан из миллионов маленьких сфер сиял в лучах далекого солнца так, что на миг Вуали показалось, будто он загорелся.

Ее рука вздрогнула на ремне сумки от желания схватиться за альбом, но она осталась тверда и не сделала этого. Она пошла вслед за Адолином к концу гребня, где обсидиан поднимался, превращаясь в невысокий шпиль, заросший каким-то нежным плющом. Его цветы напоминали грибную поросль, и еще они светились изнутри – красные, словно расплавленный камень.

«Мне надо их нарисовать…»

А потом у нее над головой заклубились странные шейдсмарские облака. Она ахнула: из облаков появилось невероятное длинношеее существо с пепельным панцирем. Оно чем-то неуловимо смахивало на ущельного демона, но при этом летало – у него было целых семь пар огромных крыльев, которыми могло бы обладать какое-нибудь насекомое. Облака тянулись за ним, словно пыльный след, и прилипли к нижней челюсти, украсив ее подобием бороды.

Наблюдая за его полетом, она заметила сверкающие огни на крыльях и лапах. Они сияли под кожей или панцирем, отмечая сочленения и очертания, как будто точки в нарисованном созвездии.

– Клянусь неисчерпаемой палитрой Эш… – прошептала Шаллан. – Адолин, это же… звездный спрен!

Он ухмыльнулся, оценив царственное существо.

– Святые чертоги! – Шаллан трясущимися руками попыталась достать альбом. – Я должна его нарисовать. Держи.

Она вручила Адолину свою сумку, вытащила альбом и уголек. Она могла запечатлеть Образ – так и сделала несколько раз, пока существо пролетало мимо, – но хотела поймать момент: изящество, величие звездного спрена.