Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

В сумерках на улице появилась какая-то тень, которая двигалась в мою сторону. На секунду меня охватил ужас, но я не пошевелился.

Если то, что там движется, ищет меня, то пусть приходит. Вот он я, сижу у потухшего костра. У меня еще есть меч, правда я не особо хорошо им владею, однако буду драться.

«Нервы сдают, – подумал я. – Ну кто тут будет за мной охотиться? Город пуст, мне просто почудилось».

Но тень все приближалась. Она свернула с улицы на пандус и начала подниматься, двигаясь при этом неровно, как старик, который на неверных ногах пытается идти по начерченной на земле узкой полоске.

Это оказался Роско. До чего же я рад был снова увидеть незадачливого робота!

Он подошел ближе, и я поднялся ему навстречу.

Роско остановился у двери и заговорил, медленно и тщательно выговаривая каждое слово:

– Вы пойдете со мной. – Хорошо хоть не начал снова генерировать рифмы.

– Роско, спасибо, что вернулся. Что-то случилось?

Но робот не ответил, он стоял в сгущающихся сумерках и тупо смотрел на меня. А затем, все так же старательно, размеренным тоном произнес:

– Если математика работает… – Тут он запнулся, слово «математика» явно далось ему с большим трудом. – У меня возникли проблемы, поскольку в системе произошел сбой. Но я сосредоточился и сумел устранить неисправность.

Теперь речь робота стала более гладкой, но все равно чувствовалось, что длинные фразы стоят ему определенных усилий. Он заметно напрягался, чтобы выговорить все правильно.

– Ты только успокойся, – посоветовал я. – Не напрягайся. У тебя все отлично получается. Успокойся и отдохни.

Но Роско явно не собирался молчать: его переполняло то, что он должен был мне сказать, слова так долго были закупорены внутри его и теперь буквально рвались наружу.

– Капитан Росс, мне было очень тяжело. Я боялся, что никогда не решу задачу. На этой планете есть две важные вещи, их надо выразить, но я никак не мог их разделить… трубить, благодарить, любить…

Я быстро шагнул к Роско и схватил его за руку:

– Умоляю, не напрягайся так. Времени у нас полно, мы ведь никуда не торопимся. Я подожду, пока ты успокоишься, а потом внимательно все выслушаю. Ты только не пытайся говорить быстро.

– Спасибо, капитан, – с достоинством произнес Роско. – Спасибо за ваше терпение и внимание.

– Мы прошли долгий путь, – сказал я, – а теперь отдыхаем. Если у тебя есть какие-то соображения, непременно их обсудим. Тем более что я исчерпал все свои варианты.

– Загадочная белая субстанция, из которой сделаны город и посадочное поле и которой запечатаны все звездолеты… – начал Роско и надолго замолчал. Я уже испугался, что с бедным роботом что-то случилось, но тут он заговорил снова: – В обычном веществе атомы связаны только верхними слоями. Вы понимаете?

– Думаю, да, но смутно.

– А в белом веществе, – продолжил Роско, – связь между атомами простирается глубже орбит электронов, намного глубже. Улавливаете смысл?

У меня даже дыхание перехватило, хотя я уловил только малую толику того, о чем толковал собеседник.

– Проклятье! – воскликнул я. – Так вот почему эту связь не разорвать, да?

– Точно, – подтвердил робот. – Такова была первоначальная задумка. А теперь, капитан, прошу, пойдемте со мной.

– Подожди минутку, – запротестовал я, – ты еще не все мне рассказал. Ты упомянул, что на этой планете есть две важные вещи.

Роско долго смотрел на меня, как будто решал, стоит ли говорить дальше, и в конце концов осведомился:

– Капитан, что вы знаете о реальности?

Я пожал плечами. Глупый вопрос.

– В другое время я ответил бы тебе, что могу различать, где реальность, а где нет. Но теперь я не очень-то в этом уверен…

– Эта планета состоит из отдельных пластов реальности, – объявил Роско. – Их как минимум два, но, может быть, и гораздо больше.

Теперь он говорил свободно, хотя иногда притормаживал в поисках нужного слова.

– Но как ты все это узнал? – спросил я. – Про белое вещество и пласты реальности?

– Долго объяснять, – ответил робот. – Какая разница? Главное, что я знаю это. А теперь, капитан, прошу, пойдемте со мной.

Он развернулся и начал спускаться по пандусу, а я двинулся следом, рассудив, что в любом случае хуже не будет. Действительно, нам с Роско терять было уже нечего. Возможно, все, что он мне сейчас наговорил, – плод его больного воображения. Но в моем положении следовало цепляться за любую соломинку.

Идея о более глубокой связи между атомами, несмотря на необычность, вполне могла оказаться здравой. А вот концепция состоящей из нескольких пластов реальности выглядела, на мой взгляд, полным бредом.

Мы спустились на мостовую, и Роско повернул в сторону посадочного поля. Теперь робот больше не бормотал себе под нос всякую бессмыслицу и шел быстро, как будто преследовал какую-то цель; он так торопился, что я едва за ним поспевал.

Роско изменился, в этом можно было не сомневаться. Другой вопрос, были то перемены к лучшему или просто очередная фаза сумасшествия?

Когда мы вышли на посадочное поле, я понял, что уже наступило утро: солнце на востоке было на полпути к зениту. Молочно-белое поле окружал белоснежный город, и запечатанные неизвестной субстанцией звездолеты напоминали призраки: их едва можно было разглядеть среди всей этой белизны.

Мы шли по огромному посадочному полю. Мне показалось, что Роско немного ускорил шаг. Я отстал и то и дело переходил на трусцу. Мне хотелось спросить, к чему такая спешка, но я и так с трудом дышал да к тому же сомневался, что робот мне ответит.

Это был тот еще марш-бросок. Очень долго казалось, что мы вообще не двигаемся с места, а потом вдруг – раз, и выяснилось, что город остался далеко позади, а корабли теперь совсем близко.

Уже на подходе к звездолету Сары я увидел у него под днищем какое-то странное устройство, снабженное зеркалом (может, какой-то блок питания?) и множеством переплетенных между собой проводов и трубок. Оно было не очень большое: фута три в высоту и площадью футов десять. Издалека это приспособление смахивало на собранную из всякой всячины инсталляцию, вроде тех, что выставляют в музеях современного искусства, а по мере приближения все больше походило на некую «чудо-машину», которую на каникулах соорудили мальчишки, опять же из найденного тут и там хлама.

Когда мы остановились рядом, я просто потерял дар речи. В жизни не видел более бессмысленной конструкции. Выходит, пока я – в поте лица и работая буквально на износ – исследовал другие миры, этот никчемный робот бродил по городу, отыскивал всякое бесполезное старье, приносил его на посадочное поле и собирал эту штуковину.

Роско присел на корточки перед тем, что он, в силу собственной глупости, считал панелью управления, и начал жать на кнопки и щелкать какими-то переключателями.