Клиффорд Саймак - Братство талисмана [сборник litres]

А чудовища тем временем надвигались на нас со всех сторон. Это было одно огромное стадо, оно окружило нас, и кольцо постепенно сжималось. Гигантские твари не спешили, они знали, что могут расправиться с нами, когда захотят.

Роско опустился на колени и расчистил ладонью небольшой участок земли.

– Какого черта! – заорал я.

На нас вот-вот нападут монстры-людоеды, а Сара застыла на месте, разглядывая какую-то дурацкую куклу. И вот теперь еще этот невесть что бормочущий идиот принялся рисовать свои формулы.

– Мир порой не имеет смысла, – сказал Пэйнт, – но пока мы с вами начеку…

– Заткнись уже! – прикрикнул я на него.

– Разве я не прав?

Но я не удостоил его ответом, не хватало еще препираться с тупой лошадкой. Мне и без Пэйнта было чем заняться.

Я рассуждал следующим образом. Всех монстров, естественно, не достать, но приблизительно тысячу я точно смогу поджарить до хрустящей корочки, а это наверняка отрезвит всех остальных. Правда, гигантские твари необычайно уверены в себе, но это лишь потому, что они никогда еще не имели дела с лазерной винтовкой. Ничего, сейчас я их спалю, задымятся как миленькие.

Но я понимал, что чудовищ слишком много и, скорее всего, они атакуют нас сразу с четырех сторон.

– Капитан, – сказал Роско, – кажется, у меня наконец получилось.

– Рад за тебя, – ответил я.

Сара подошла ко мне. Винтовка болталась у нее на плече, а руки были заняты куклой: она прижимала ее к груди, совсем как Тук в былые времена.

– Сара, – произнес я и вдруг начал запинаться, как мальчишка, потому что вовсе не планировал все это ей говорить. – Сара, если нам удастся выбраться… скажи… мы с тобой… мы сможем начать все сначала? Словно бы… как будто я… только что вошел в твой дом на Земле, а ты встречаешь меня в холле? В тот день на тебе было зеленое платье…

– И ты влюбился в меня с первого взгляда, – резюмировала Сара. – А потом ты начал мне хамить, вечно передразнивал меня, а я огрызалась, и в результате все пошло наперекосяк…

– Мы с тобой отлично ругались, – добавил я. – Нельзя допустить, чтобы это прекратилось.

– Ты грубиян, и я тебя терпеть не могу, – заявила она. – Были моменты, когда я так тебя ненавидела, что была готова прибить на месте. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю: проведенные с тобой минуты – самое дорогое, что было у меня в жизни.

– Когда эти гады нападут, пригнись: я буду палить во все стороны…

– Есть другой способ, – перебила меня Сара. – Тук им воспользовался. Эта кукла. Ее сделали представители древней цивилизации. Они понимали, как…

– Чушь собачья! – заорал я. – А Тук просто недоумок!

– Неправда! – тоже сорвалась на крик Сара. – Тук знал, как ее использовать. А Джордж даже без куклы кое-что умел. Жаль, что с нами нет Уха, он бы понял, что к чему.

Ух. Обладающая тремя жизнями многоножка с туловищем в форме бочонка и щупальцами вместо конечностей. Теперь он переместился в третью фазу существования, откуда нет возврата. Частичка меня ушла вместе с ним. Сара права: окажись Ух здесь, он бы и впрямь мог нас спасти…

И только я об этом подумал, как Ух вдруг появился в моем сознании. Он был точно таким же, каким я его знал и помнил. Все, что я не сумел ухватить и вернуть, снова было здесь. Я испытал одновременно триумф, изумление и некоторый ужас, потому что процесс познания всегда неизбежно сопровождается определенной долей этого чувства. И в возникшем хаосе из смеси изумления и знания начала выкристаллизовываться четкая и понятная картинка. Я был наполовину собой, наполовину Ухом. Но и остальные тоже были здесь, благодаря тому что Ух поделился со мной способностью проникать в сознание других, словно оно было у нас общее, одно на всех. И еще он открыл для меня глубины моего собственного сознания.

Интуиция Сары, символизм куклы, многовековые философские искания застрявшего между камнями Пэйнта, математические формулы, которые Роско выводил пальцем на земле… И в этот самый момент, пребывая на грани жизни и смерти, я посмотрел перед собой на обвалившийся склон холма и вдруг увидел все его пласты и на мгновение ощутил время и то, что происходило с этой планетой…

Как я не замечал этого ранее? Вот же оно: великое множество миров, самые разные уровни восприятия. Теперь пространственно-временные интервалы стали очевидными, и каждый из них был реальным, как пласты земли, ориентируясь на которые геологи ведут свой отсчет. Только в данном случае дело было не в летоисчислении, а в способности видеть, чувствовать и понимать, что все они здесь, перед нами.

Представители древней цивилизации, жившие на этой планете до того, как их уничтожили «садовники», прекрасно всё знали, а потому вырезали на лице куклы восторг, потрясение и немного ужаса от этого знания. Джорджу Смиту, вероятно, изначально открылось немного больше, чем всем остальным, а Тук в своих сомнамбулических поисках сумел подобраться совсем близко к истине еще до того, как нашел куклу. Кентавры клюшками вбили Роско это знание в черепную коробку, он даже не успел понять, что получил.

И теперь все фрагменты сошлись в моем сознании.

Монстры ринулись на нас, выбивая из земли клубы пыли. Но это было уже не важно. Они находились где-то далеко, в другом времени и месте. А нам, чтобы уйти от чудовищ и оказаться в ином – значительно лучшем – мире, оставалось сделать всего лишь один маленький шажок.

Не знаю, как это вышло, но мы вчетвером, разом преисполнившись мистической веры, одновременно шагнули в неизведанную бесконечность.

Место, куда мы попали, напоминало гобелен: оно дарило чувство нереальности происходящего, но нереальность эта была весьма дружелюбной. Здесь царили тишина, покой и неподвижность. Казалось, что те, кто тут жил, никогда не разговаривали, лодка на реке никуда не плыла, а сама деревня – дома и деревья, небо и облака, люди и маленькие собачки – являлись элементами картинки, которую вышили много веков назад, но которая была неподвластна времени, причем каждая цветная нить находилась строго на своем месте. Легкая желтизна неба отражалась в воде, маленькие домики были коричневыми и красными, зелень деревьев выглядела не такой, какую ожидаешь увидеть в обычной жизни, но идеально подходила для гобелена. И при всем при том здесь чувствовались человеческое тепло и доброжелательность, которые ощущаешь, оказавшись там, откуда уже никогда не захочешь уходить. Эта удивительная атмосфера пронизывала весь пейзаж.

Мы стояли на пригорке над деревней и рекой: я, Сара, Роско и Пэйнт. Вот только куклы с нами не было. В последний момент Сара выпустила ее из рук, теперь куклу мог найти кто-нибудь другой. И оружие мы тоже оставили в старом мире: здесь были свои правила.