Бернхард Хеннен - Белая королева [litres]

«Ты будешь служить мне?»

И хотя слова по-прежнему раздавались только у него в голове, в этот миг голос прозвучал куда торжественнее, чем раньше.

– В связи со смертью Луциллы да Роза мой контракт с ней более недействителен, – выдавил Фальче. – Клянусь, я больше не буду посягать на жизнь Милана Тормено.

«Я требую у тебя большего, Фальче. Ты должен оберегать его. Спаси его ценой собственной жизни, если потребуется, ибо ключ от будущего – в его руках».

Милан чувствовал на себе недоверчивые взгляды солдат, проходивших мимо. Сотни людей толпились вокруг. И это была лишь небольшая часть армии.

Родриго Аполита повел войска по холмогорью широким фронтом, двигаясь к тракту. За ближайшей грядой уже виднелись оставленные повозки. Хотя стоял ранний вечер, Аполита приказал разбить лагерь на ночь, как следует пообедать и хорошо отоспаться. В предрассветных сумерках, когда солдаты готовились к марш-броску, Родриго произнес перед ними речь. Он говорил о Милане как о герое, призванном уничтожить ожившие сказки. Герое, освободившем Далию от проклятья Человека-ворона и вернувшем потерянных детей. Герое, спасшем войско от василиска, которого он поверг. Но особого восторга его речь у солдат не вызвала: судя по всему, в лагере о Милане ходили и другие истории, в которых юношу называли жестоким мстителем, уничтожившим Николо Тримини, его телохранителей и ближайших советников.

Тогда же, ранним утром, Милан услышал, как шушукаются дозорные неподалеку от хлева. Они считали, что Милан, убив василиска, перенял его способность окаменять взглядом – и теперь любой, кто навлечет на себя его гнев, обратится в камень.

Тормено не стал ничего предпринимать, чтобы развеять их заблуждение. Он хотел завершить кровопролитную войну, но не знал, как это сделать. Внутри чувствовалась лишь безграничная пустота.

Нок, не раздумывая, пожертвовала жизнью ради него. Стоило ли оно того?

И чем дольше Милан думал об этом, тем чаще ему казалось, что Нок знала о переменах в мире куда больше, чем он. Он чувствовал себя кораблем без компаса, затерявшимся в густом тумане бескрайнего моря. В те недолгие дни, пока Нок была рядом, она каким-то образом, подспудно и неприметно, указывала ему путь. Может, так было и раньше. Нок открыла ему мир, ранее известный Милану только по книгам.

Слезы градом катились по щекам юноши, и ему было все равно, что проходящие мимо солдаты видят, как он плачет. Тронув поводья холеного вороного коня, он поскакал к вершине холма, не обращая внимания на вооруженных людей вокруг. Милан искал место, где они с Нок прошлым вечером встретили василиска. Это было только вчера!

Ему казалось, что с тех пор прошло намного больше времени. Ночью он глаз не сомкнул. И не только потому, что несколько соратников Родриго Аполиты вырыли внутри хлева глубокую яму, в которой погребли окаменевшие тела Николо Тримини и остальных, кого он убил. Милан снова и снова прокручивал в голове события того дня, раздумывая, мог ли он поступить иначе. При этом юноша осознавал, что все его размышления бесплодны и тщетны. Он потерял Нок. Потерял Фелицию. Он просто не мог защитить женщин, которых любил.

Милан нащупал тяжелый льняной мешок на поясе. Там скрывалось его мощнейшее оружие. Голова второго василиска. Он вновь воспользуется чарами чудовища, если возникнет такая необходимость. Возможно, именно благодаря этому оружию ему удастся вернуть мир в Цилию.

От этих мыслей его отвлекли громкие крики, перебранка и ругань. Милан пришпорил вороного, поскакал по пологому склону холма и заглянул в овраг. Судя по всему, тут совсем недавно бушевал пожар: от кустов остались только черные обугленные ветки. И все же юноша сразу узнал это место. Тут его сердце превратилось в камень.

Но статуи Нок он не увидел. Рядом с оврагом собралась дюжина солдат. И они о чем-то спорили. Какой-то высокий парень в желтой форменной накидке Ферранты стиснул нечто в руках и пытался оттолкнуть наседавших на него товарищей. И только тогда Милан понял, что же этот солдат нашел. Лицо Нок.

Эти варвары разбили статую!

– Положи, где взял! – Собственный голос показался Милану чужим. В этих словах слышался безудержный гнев.

Перебранка мгновенно прекратилась. Солдаты повернулись к нему. Они явно боялись его.

– Простите, господин Милан… – пролепетал солдат в бело-голубой накидке Далии. – Пожалуйста, господин! Не превращайте нас в камень. Мы не знали, что…

– Положи где взял! – повторил Милан, спрыгивая из седла.

Его правая рука уже потянулась к мешочку, висевшему на поясе. Юноше хотелось воплотить страхи этих солдат. Мужчина, державший в руках лицо Нок, побледнел. На его накидке красовался черный молот – герб Ферранты. А на поясе висел настоящий молот, боевой. Должно быть, именно этим оружием он и разрушил статую Нок. Наверное, задумал продать голову какому-то богатому купцу в коллекцию, но случайно разбил ее.

– Назовись, парень!

– Я… Но оно уже было…

Милан больше не мог сдерживаться. Серебристой молнией его меч сверкнул в воздухе – и острие замерло в пяди от горла солдата в желтом.

– Назови свое имя!

– Ургано.

– Ты! – Милан ткнул пальцем в сторону солдата в накидке цветов Далии. – Забери у Ургано молот. Свяжи этого солдата. Расскажи ему, как мой отец два месяца назад приговорил к колесованию двух воров, укравших лунный диск из октагона. Как ломалась кость за костью в их теле. Такая же участь ждет Ургано. Уведите его.

– Господин! – приговоренный вскинулся, от ужаса выронив лицо Нок. Оно упало на камни и раскололось на две половины.

– Уведите его! – завопил Милан. – И убирайтесь отсюда! Прочь, прочь, иначе я за себя не отвечаю!

– Но что я сделал?! – крикнул Ургано. – Я всего лишь…

Но его уже скрутили. Кто-то зажал ему рот. Все вокруг засуетились, стараясь поскорее выполнить приказ Милана – убрать отсюда человека, вызвавшего в нем вспышку гнева.

Опустив меч, Милан встал на колени.

Он поднял две половинки лица, сложил их вместе. Увидел следы копоти на камнях вокруг осколков статуи. Тонкую руку Нок – пальцы раздавил чей-то грубый сапог.

Милану казалось, что сердце вот-вот выскочит у него из груди. Оно разрывалось от гнева, яростно стучало. Но затем он взглянул в мертвые глаза Нок – и опомнился. Нок пришла бы в ужас, если бы увидела его сейчас. Он едва не стал тем, с кем боролся вчера. Жестоким тираном, как Николо Тримини.

– Тебе когда-нибудь приходилось заглядывать в свою железную шкатулку повторно? – полюбопытствовал Джакобо.