А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

Это был адепт Бдения. Мир вокруг растворился, и она почувствовала, что падает.

– Пленница в заточении, Инквизитор, – сообщил адепт Бдения. – Боюсь, допрос не дал результатов.

Канва Жиури отмахнулась.

– Меня едва ли интересует, что она скажет в свое оправдание. Этого мне хватило в Тлаантоте. Жаль, что мы не взяли ее сразу, но враждовать с Белтандросом Сетенаем было бы неразумно. И вы бы тогда пропустили все веселье от наблюдения за тем, как захлопывается ловушка.

Бдительный кивнул. Жиури не знала, может ли адепт квинкурии веселиться в принципе, но ей определенно понравилось планировать операцию: она удостоверилась, что путь к лазу чист, снизила уровень безопасности, одурачив незваную гостью, и убедилась, что та благополучно добралась до старого тюремного уровня, где адепт Бдения расставил ловушку.

– Дайте мне знать, если она что-нибудь скажет, – сказала Жиури. – У нее не слишком развитая психика, но теперь, лишившись защиты Сетеная, она может стать сговорчивее.

Она отпустила Бдительного, заказала кофе с печеньем и вызвала Шутмили к себе в кабинет. Последняя попытка воззвать к разуму.

– Прошу, – сказала Жиури племяннице. – Присаживайся. Угощайся печеньем. Кстати, в составе его мед из поместья Канва. Ты, наверное, голодна.

В этом Жиури не сомневалась, так как именно она приказала стражам сократить паек Шутмили. Раз уж Шутмили решила сопротивляться, послаблений она не получит.

– Все хорошо, спасибо, – ответила Шутмили, хотя Жиури заметила, что она не сводит с тарелки глаз.

– Между нами, – начала Жиури, – тебе не кажется, что пора уже покончить с этим глупым бунтом?

Моргнув, Шутмили скромно сложила руки на коленях, подальше от печенья.

– Боюсь, я несколько потеряла счет времени. Разве мы куда-то спешим?

Большинство магов из Школы Мастерства были жалкими забитыми созданиями, которые пытались всем угодить. Жиури не нравилось, как держится Шутмили, но она заставила себя рассмеяться.

– Ну, особенной спешки нет, – сказала она, – но мы уже потратили достаточно времени, вызволяя тебя из разных бед, согласна?

Молчание.

– Я знаю, что ты сомневаешься насчет Квинкуриата, но уверяю тебя, иметь призвание – совсем не так плохо, – продолжала Жиури. – Это дар – знать, что ты находишься именно там, где нужно, делая то, что тебе суждено делать.

– Вы именно так относитесь к Инквизиторату, тетя Жиури? – вежливо спросила Шутмили.

– Конечно, – ответила та. – Все дело в работе. Ты будешь намного счастливее, когда займешься подходящей работой. Совсем как я.

– Но вы не верите в это, – заметила Шутмили. – Вам кажется, что вы совсем не такая, как я.

Шутмили явно не осознавала, что Жиури оказывает ей большую милость, позволяя общаться на равных. Внутри Инквизитора росло желание дать ей пощечину. Но вместо этого Жиури улыбнулась, как будто услышала детскую шутку.

– Ну, не во всем, – сказала она.

– Все станет гораздо проще, если я присоединюсь к квинкурии Лучников, правда? – спросила Шутмили. – Ни одного мага за четыреста лет безупречной родословной, и тут появилась я. Это усложняет жизнь. Я понимаю. Если я стану Пятым Лучником, вы сможете стереть мое имя из родословной Канва.

– С твоей стороны это довольно несправедливо, – заметила Канва. И довольно эгоцентрично. – В Квинкуриате ты будешь счастлива и успешна. Это почетная должность. А сейчас твое положение только вредит всему роду, а ты явно несчастна.

– Да. Вы желаете мне только лучшего, – откликнулась Шутмили. – Я так и поняла.

– Я хочу помочь тебе, – сказала Жиури. – Конечно, ты молода, а принимать судьбоносные решения всегда нелегко. Но все пройденные тобой тесты говорят, что ты станешь исключительным адептом квинкурии. Растратить такой талант попусту – просто оскорбление Девятерых.

– Осторожно, – предупредила Шутмили. – Это не талант. Не благословление и не проклятие, но долг.

– Риторика, – бросила Жиури. Для Шутмили поздновато изображать благочестие, но в эту игру могут играть двое. – Как бы то ни было, уклоняться от исполнения долга – тоже оскорбление Девятерых.

– Если бы Девятерых правда заботили наши поступки, люди вели бы себя лучше, – сказала Шутмили с тончайшей, как отблеск на панцире жука, улыбкой. – Если бы я стала еретичкой, вы бы и глазом не моргнули. Вы так отчаянно пытаетесь навязать мне Квинкуриат, что вас даже не беспокоит вопрос: а не принесу ли я с собой скверну?

– И что за жизнь, по-твоему, ждет тебя за пределами Квинкуриата? – спросила Жиури. Шутмили попала в точку, и это разозлило ее – Жиури считала, что от религии есть толк только в ряде случаев, но это не то, в чем можно признаться в приличной компании, и ей не нравилось, что Шутмили видит ее насквозь. – Ты же не думаешь, что они отпустят тебя? Больше никаких экспедиций с Исследовательским управлением. И что тебе остается? Преподавание в Школе Мастерства? Станешь прославленной наставницей и умрешь от магического истощения. Ты правда этого хочешь?

– Почему бы и нет, – ответила Шутмили. – И всегда можно устроиться на корабельную службу, правда, это не решает проблему магического истощения.

Жиури оставалось надеяться, что это шутка. Корабельная служба была бы пустой тратой талантов Шутмили.

– Ты правда думаешь, что тебе понравится жизнь на военном корабле?

Шутмили пожала плечами.

– Я уверена, что начальство найдет мне наилучшее применение.

Жиури подавила рык и заставила себя успокоиться. Все козыри были у нее на руках. Шутмили может развлекаться сколько угодно, но совсем скоро она узнает, что не стоило делать Канву Жиури своим врагом.

– Но ведь они уже нашли, – мягко сказала она.

– О, да, – протянула Шутмили. – Я стала бы превосходным адептом квинкурии, я знаю. Но это единственное, от чего я могу отказаться, и, честно говоря, это чувство мне очень нравится.

– Да, – сказала Жиури, – в этом я не сомневаюсь. Можно убедить жертву, что ей удалось сохранить ее жалкие секреты, что она выиграла, что она в безопасности. Но в Могиле Отступницы было много тюремных камер, а у Жиури было много уловок, и Шутмили понятия не имела, что там спрятано.

Ксорве пришла в сознание, чувствуя себя так, будто в череп ей вбили гвозди. Ее даже не связали, но она была раздавлена из-за ужасной слабости. Она не могла пошевелиться и не видела ничего, кроме рассеянного света. Уши заложило, будто она опустилась на дно глубокого пруда.

Вокруг раздавался свист ветра, скребущегося о бетон. Постепенно она расслышала голоса.

– …привели меня сюда?

Здесь была Шутмили! Невзирая на обстоятельства, сердце Ксорве подпрыгнуло. Она пыталась повернуться и найти ее взглядом, но тело не слушалось, и даже глаза не желали открываться. Что бы с ней ни сделали, это пройдет не скоро.