А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

– Хорошо, – сказала Ксорве. – Если другого пути нет.

– Другого пути нет, – сказала Оранна. – А ты разве не спросишь, почему мне можно доверять? Как ты можешь быть уверена, что я не обману тебя?

– Да поглотит хаос нарушительницу клятвы, – процитировала Ксорве. – Да обглодают личинки плоть с ее бренного тела.

– Да забудется имя ее навеки , – с удовлетворением подхватила Оранна. – Совершенно верно. Может, я и оставила храм, но никогда не забывала закон. – Она подошла к шкафу, полному изысканных платьев и мантий, и нахмурилась. – Тебе придется одолжить мне плащ, – сказала она. – Мне хватило холода на всю оставшуюся жизнь.

– Да, конечно, – сказала Ксорве. Толстые стены и приглушенные звуки не спасали от подозрений. По коже пробежали мурашки – она внимательно следила, нет ли за ними наблюдения или прослушки.

Когда они выйдут из камеры, у них будет очень мало времени. Она скажет охранникам, что Сетенай вызвал пленницу к себе. Едва ли у них будет время добраться до доков, поэтому Ксорве придется позаимствовать один из личных катеров Сетеная, пришвартованных во дворовом ангаре. Все должно выглядеть, как будто она отправляется по его поручению.

Она заранее набила сумку провизией и взяла ее с собой. Еще раньше она зашла в Банк Тлаантота и сняла со счета все свои сбережения. Если у банковских служащих или кастелянши возникли подозрения, возможно, дело уже проиграно, но Ксорве считала, что это вряд ли возможно. Она ходила, говорила и вела себя так, будто действовала по воле Сетеная. Еще один день в его тени – это все, что ей нужно, и тогда предательство станет окончательным.

Подобно стае лебедей, катера покачивались на тросах над жарким маревом города, бледные и прохладные. Как и надеялась Ксорве, их никто не остановил. Охранники едва взглянули на Оранну. Молодой гвардеец в ангаре пожелал ей доброго утра, затем, кажется, пожалел об этом и ушел восвояси.

Ксорве все еще ощущала влажность клетки. Ее руки были липкими. Она жалела, что не захватила с собой торосадский меч, но тот остался на кровати в пустой комнате вместе с другими подарками Сетеная. Она не желала усугублять предательство воровством.

– Залезай, – сказала она Оранне, поспешно забросив сумки в катер.

– Приятно избавляться от чуждых тебе вещей, как бы ты их ни ценила, – заметила Оранна, забравшись на борт. На ней была все та же элегантная накидка, но поверх она набросила зимний плащ Ксорве, нелепо смотревшийся на ней. – Ответственно заявляю.

– Ладно, хватит, – сказала Ксорве. В ангаре больше никого не было. Она забросила последнюю сумку в катер, та ударилась о другую с глухим звуком. Ксорве поморщилась, но никто не услышал.

Это было слишком просто. Неужели она давно могла уйти? Наверное, она чего-то не учла, и перед ними вырастет какая-нибудь неведомая невидимая стена. Неужели весь мир позволит этому случиться?

И тут послышались шаги. Дверь в ангар распахнулась, на пороге стояли молодой гвардеец – и Белтандрос Сетенай.

Рубашка Сетеная была наполовину расстегнута, волосы растрепаны, и Ксорве поняла, что впервые застала его врасплох. Но неряшливый вид нисколько не смягчал его черты. Казалось, его вырезали из базальта: жесткий, строгий, непрощающий.

– Какого черта здесь творится? – спросил он, шагая им навстречу. Его руки и ноги были голыми.

Ксорве не знала, что сказать. К ее облегчению, Оранна поднялась со своего места и засмеялась.

– А на что это похоже, Белтандрос? – сказала она. – Научись проигрывать достойно. – Она все еще сжимала в одной руке осколок кристалла, и теперь вокруг нее, будто шерсть вокруг веретена, начали собираться тени. Она потянулась к панели управления, но маленький корабль все еще был прикован к причалу прочной цепью. Рычаг, поднимающий ее, располагался на стене позади Сетеная. Оранна посмотрела на Ксорве, и только тогда Сетенай заметил ее.

– Ксорве, – позвал он. – Как всегда, не вовремя. Я разберусь. Сбегай в мой кабинет и принеси перчатки.

Она оцепенела на несколько секунд, прежде чем до нее дошло: он ничего не понял. Он застал ее на месте преступления, но ему даже в голову не пришло, что она способна восстать против него. На нее накатила волна облегчения – это еще не конец, он все еще доверяет мне, это не может так кончиться – и, может, так оно и было. Может быть, ее бунт достиг предела. Она выполнит его приказ. Принесет перчатки. А потом вернется вслед за ним к прежней жизни – к одиночным вылазкам, сухому пайку и ссорам с Талом Чароссой за крупицу его внимания. Она не будет спорить. Просто поступит так, как он хочет.

– Нет, – сказала она.

Сетенай уже направлялся к Оранне и не сразу понял, что она сказала.

– Что? – переспросил он, оглянувшись. Глаза его будто спрятались в тени нахмуренных бровей.

– Я ухожу, – сказала она.

Сетенай непонимающе улыбнулся. Молодой гвардеец отдал честь и удалился, видимо, пошел за перчатками.

– Что за чушь. Ты нужна мне в Тлаантоте.

– Ну… Я вернусь, – сказала она неуверенно, как будто кто-то примет ее обратно после того, как она освободила пленницу из подземелья. – Мне нужно идти. – Она не могла заставить себя произнести имя Шутмили.

– Во имя Благородных Мудрецов, что на тебя нашло? – спросил Сетенай. Его улыбка слегка потускнела. – Почему ты хочешь уйти?

Ксорве молчала, опустив взгляд, и не знала, как заставить себя ответить.

– Она что-то тебе посулила? Мы обсуждали это, Ксорве, – сказал он. – Никто больше не достоин твоего времени и талантов. И уж тем более наша общая подруга. Напиши любую сумму, которую она тебе обещала, и я удвою ее.

Оранна по-прежнему тихо смеялась себе под нос. Ксорве понимала, что пора уже решиться, но не могла заставить себя двигаться.

– Дело не в этом, – пробормотала она.

– Если ты хочешь поиграть в загадки, будет гораздо приятнее, если мы займемся этим, когда Оранна вернется в свою камеру, – сказал он. – Это меня совсем не веселит. Сегодня не тот день, чтобы испытывать мое терпение.

– Прошу прощения, господин, – промямлила она. Сетенай вздохнул.

– Это может подождать. Мне нужно твое полное внимание.

– Вы не понимаете, – сказала Ксорве. – Мне очень жаль. Мне очень жаль. Но…

Она бросилась вперед, обвила ногой его лодыжку и ударила коленом между ног. Сетенай потерял равновесие и, рухнув с болезненным вскриком, сжался на полу как жук. Ксорве, не задерживаясь, проскочила мимо него, потянула за рычаг, чтобы ослабить трос, и прыгнула в корабль, приземлившись рядом с Оранной. Сетенай между тем встал на ноги – она слышала, как он ее зовет, – но катер уже взлетал, Оранна держала штурвал, и прежде, чем он успел что-то сделать, они исчезли.