А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

Присутствие Неназываемого чувствовалось все сильнее. Он не нападал на них. В этом не было необходимости. Они словно зашли в море, сначала погрузившись по пояс, а затем уже по шею.

Через некоторое время Оранна начала молиться.

– И надлежит им вырезать язык, дабы вознести хвалу Невыразимому. Да запечатают им уста, да возликуют они, голодая, – говорила она. Молебен Неназываемому был не самым жизнерадостным, но зато знакомым. Ксорве думала, что Оранна читает его, чтобы успокоиться, но тут пришел ответ.

Из тьмы впереди шептал чей-то голос:

И надлежит им выколоть глаза, ибо нет в них правды. Смертный зрит не очами, но уничтожением.

Оранна подняла голову и улыбнулась, будто приветствуя старого друга.

– Да будем мы тому свидетелями, ибо имя тебе – опустошение.

Наконец, туннели, подобно тому, как сосуды несут кровь к сердцу, вывели их в большую пещеру. Алхимический фонарь потускнел, сдавшись перед непроницаемой тьмой. По изменившемуся звуку эха они поняли, что перед ними пустота. Но они не чувствовали себя свободными в этой великой пустоте, потому что там был кто-то, парализующий волю, и самое пространство вокруг казалось искривленным.

Сердце Ксорве бешено билось в груди. Искривление каким-то образом давило ей на легкие. Она судорожно пыталась вздохнуть. Здесь, глубоко под горой, во тьме, находился трон Неназываемого.

Шепот затих. Наступила тишина, а затем пространство заполнил тихий шелест, похожий на взмах крыльев мотылька, шуршание ткани о камень или опадающие листья.

Оранна подняла фонарь – тронный зал отнюдь не был пуст. Вдоль стен пещеры, на уступах и галереях, выстроились мертвые, обратившись лицом к нарушительницам спокойствия.

Их было бесчисленное множество. Там, куда не падал свет, тоже стояли мертвые. Ростом все они были ниже Ксорве. Их белые платья были почти целыми, лишь подол слегка износился, но лица Избранных невест прошлого высохли, и кожа обтягивала черепа. Вместо глаз зияли глубокие провалы. Волосы безжизненно повисли, как сухая солома. Только их клыки – у кого-то обычные, у кого-то покрытые золотом – были такими же, как при жизни.

Ксорве замерла, утратив дар речи. Их было так много – все в церемониальных платьях, – такие юные, такие маленькие, – и все они умерли здесь, в отличие от Ксорве.

Остановилась даже Оранна – и тут воскрешенные пришли в движение. Рука Ксорве машинально потянулась за отсутствующим мечом, и она тут же устыдилась.

На них не нападали. Их приветствовали.

Двигаясь в мерном, торжественном ритме, мертвые выстроились в центре зала в две колонны, которые тянулись далеко во тьму.

– Почетный караул, – пробормотала Оранна. – Провалившиеся попытки воплощения. Их так много…

Мертвые стояли прямо и неподвижно и лишь слегка развернулись, чтобы сопровождать Ксорве и Оранну, когда те подошли ближе.

Присутствие Неназываемого ощущалось повсюду: во тьме, в холоде, в пустых глазницах иссохших невест. Казалось, у него нет единого источника, и он покачивается вокруг них, будто легкая морская рябь.

«Нет, – поняла Ксорве, – это они». Все невесты стали частью Неназываемого. Как-то раз Сетенай отправил Ксорве на мелководные озера Салкании, чтобы та собрала актинии – чувствительные существа, нечто среднее между цветком и моллюском, с множеством щупалец, которые двигались в унисон, исследуя воду. Мертвые девушки были чем-то на них похожи. Придатки к какому-то неизвестному и непостижимому сознанию – вот что они такое.

Назад пути больше не было. Держась ближе друг к другу при скудном свете алхимического фонаря, Оранна и Ксорве зашагали дальше между колоннами. Вход позади исчез, и свет словно сжался. Ксорве видела перед собой лишь пол, обрамленный бледными юбками и костлявыми лодыжками невест.

А потом они очутились в конце зала. Перед ними находился трон.

Он был вытесан прямо в стене пещеры – огромная прямоугольная ниша высотой не менее тридцати футов. Там, будто белая птица на карнизе, сидела еще одна мертвая невеста. Ее истончившиеся волосы все еще украшал венок из засохших цветов.

Они подошли поближе, и Оранна вскрикнула. В тишине зала ее вопль прозвучал особенно громко. В ее голосе слышалась давняя горечь.

– Эджарва, – сказала она.

Девушка на троне бесстрастно наблюдала за ней.

– Нет, подожди, – торопливо поправила себя Оранна. – Это я была Эджарвой. Ты была Оранной. Мы поменялись местами. Помнишь?

Девушка прикрыла иссохшие веки и снова открыла глаза, будто ящерица.

– Я была Оранной, – сказала девушка скрипучим голосом. Голос ее был полон холода и знакомой Ксорве тяжести. Будто железо. – Я была Аммарве. Я была Сервен. Я была Наджад. Я была Квенной. Я была Анахрай…

Она сделала паузу и снова моргнула.

– Я Командующий Легионами, Рыцарь Хаоса, Надзиратель Поглощенных Миров. Я то, что ушло, и то, что грядет. Но вы знаете меня, а я знаю вас. Эджарва. Ксорве. Чего вы ищете?

Оранна так и не пришла в себя. Ксорве придется пройти через это в одиночку.

– Я смиренно прошу Неназываемого о милости, – сказала она. – Я ищу знания. Знания о настоящем. Прошу прощения…

Невеста на троне смотрела на Ксорве немигающим взглядом.

– Ты вернулась ко мне, моя возлюбленная Ксорве, – сказала она. – Ты вспомнила о своем долге. Тому, кто мне служит, пророчество будет дано безвозмездно. Что ты хочешь узнать?

Это было бы так просто. Принять предложенное и не думать о том, что от тебя попросят взамен, но Ксорве уже наигралась в эту игру. Она больше не последовательница Неизвестного. Ее преданность нужно было заслужить.

– Нет, – сказала Ксорве. – Я не служу тебе.

Оранна вздрогнула, и Ксорве физически ощутила всплеск недовольства и недоумения Неназываемого. – Я… я пришла сюда как просительница. С почтением. Но не для того, чтобы служить. Невеста на троне молчала.

– Я… – неуверенно продолжала Ксорве, – я предлагаю честный обмен. Я дам слово. Чего ты попросишь за это знание?

– Твое слово ничего не стоит, – отрезала невеста, сидящая на троне.

Внутри словно распахнулись створки колодца паники, но Ксорве не позволила себе поддаться страху. Она не собиралась слепо давать клятву, но не стоило даже пытаться обмануть Неназываемого. Оранна и Эджарва попытались, и в конце концов бог предъявил права на обеих.

Возможно, если она добровольно решит снова служить Неназываемому, это будет не так уж плохо. Нет, нет смысла лгать самой себе. Провести всю жизнь, выполняя волю невесты на троне, будет так же одиноко и бесцельно, как работать на Сетеная. Вместо пустой комнаты во дворце – пустая могила в горах в окружении иссохших сестер.

Но иначе она никогда не узнает, куда инквизитор Канва забрала Шутмили. Другого выхода нет.