Кэролайн О’Донохью - Все наши скрытые таланты

Он поднимает руки ладонями вверх. На них опускаются крохотные белые снежинки.

– Ничего себе, – говорю я, делая то же самое. – Не уверена, что это за знак, но это определенно знак… чего-то.

Мы идем к автобусной остановке, электронное табло сообщает, что до прибытия автобуса всего две минуты. Облегченно вздыхаем и садимся на скамейку.

– Что это там было, Мэйв? Не такая уж и религиозная секта. Просто манипулирование, немного жутковатое.

– Мне кажется, они стараются сломить психику людей, а затем настроить на свой лад под видом какой-то дурацкой игры. Может, религиозное оболванивание начинается потом. Когда уже появится зависимость от Аарона и его обниманий.

– Думаешь, прямо сейчас проходят десятки точно таких же собраний? По всей стране?

– И с одинаковыми Ааронами? Возможно.

– Лили ни за что бы не присоединилась к ним. Ни за что и никогда. Я в этом уверен.

– Откуда такая уверенность? – спрашиваю я. – Ну, то есть я толком не общалась с Лили год. Я понятия не имею, во что она может верить сейчас. И ты тоже не знаешь.

– Уверен, – повторяет он серьезно. – Не спрашивай почему. Но нет, и все.

– Ладно. Думаю, этот вариант можно вычеркнуть.

– Ну да, – соглашается он, поднимая руку перед подъезжающим автобусом. – Но других нет.

Мы заходим в автобус, пробиваем билеты и садимся. Мне хочется сказать ему, что, вообще-то, есть еще кое-какой вариант. Один большой и жирный вариант. Связанный с тем, что сейчас прожигает мне карман пальто и что не отдалялось от меня более чем на десять футов с того дня, как вновь появилось в ящике моей тумбочки.

Пока автобус не спеша едет, я достаю из кармана карты.

– О боже, – невесело усмехается Ро. – Опять они.

– Хочешь, чтобы я их спрятала? Я просто хотела поговорить с тобой кое о чем…

– Знаешь, тот парень и ты – два сапога пара.

– Я и кто?

– Ты и этот американец Аарон.

– С чего это вдруг?

Я едва не вздрагиваю от такого заявления и отодвигаюсь дальше к окну, ощущая холодок в том месте, где наши ноги раньше соприкасались.

– Ты заставляешь людей сообщать тебе их проблемы, и тем самым получаешь власть над ними. Ты используешь их признания, чтобы манипулировать ими.

Я ошарашена.

– Ты же не на самом деле так думаешь?

– Ну, не совсем. Но признайся, есть же сходство.

– Я никого не заставляю .

– Аарон вообще-то тоже.

– Почему ты так говоришь?

– Почему ты недооцениваешь себя?

Я закатываю глаза.

– Думаешь, сейчас как раз подходящее время читать лекцию об уверенности в себе?

– Нет, я хочу сказать, что ты настолько невысокого мнения о себе, что совершенно недооцениваешь свое влияние на людей. То, что ты говоришь им – или не говоришь, – играет очень большую роль.

– Я же сказала, что мне очень жаль, что так произошло с Лили, Ро.

– Я говорю не про Лили. Я говорю про всех. Научись наконец-то признавать свою ответственность, Мэйв.

Я убираю карты обратно в карман и смотрю в окно. Неужели в словах Ро есть смысл? Те «сеансы», которые я проводила в Душегубке – делали ли они меня более сильной и влиятельной? В каком-то небольшом смысле да. Но я же ничего не делала со своим влиянием. Не злоупотребляла им. В отличие от Аарона.

Ну, то есть пока не пропала Лили.

Меня накрывает знакомая волна вины. Лили пропала. Пропала из-за меня. Из-за меня и из-за этих карт, и из-за Домохозяйки. Я прислоняюсь головой к оконному стеклу.

– Послушай, – тихо начинает Ро. – Я несерьезно. Это было скорее… мысленное упражнение. Извини. Ты совсем не похожа на Аарона.

Я уже устала держать все это внутри. Нужно рассказать ему о снах про Домохозяйку. Даже если все это чепуха, нужно прорвать этот нарыв, растущий под моей кожей. Нужно сказать ее имя громко вслух.

– Ро, мне нужно кое-что тебе сказать. Про тот расклад Таро для Лили.

– Господи, только не начинай.

– Просто послушай, ладно? – выдыхаю я громко, подготавливаясь. – Так вот, во время расклада выпала одна карта. Она не принадлежит колоде. До этого я видела ее лишь однажды, но вынула ее и положила в ящик своего стола, потому что нигде в Интернете не нашла ее толкования. И она… напугала меня. На ней изображена жуткая темноволосая женщина в свадебном платье и с ножом в зубах. Поэтому я ее отложила. А потом, когда гадала для Лили, эта карта каким-то образом оказалась в колоде.

– Ты можешь показать ее? Она сейчас в колоде?

– Нет, – отвечаю я, прикусывая большой палец. – С тех пор я не могла ее найти. Ее как будто… нужно призывать или что-то еще. И еще у меня были сны. Сны про эту женщину, и там как будто на меня смотрела Лили. Как будто она была там, но не показывалась.

Я останавливаюсь, пытаясь определить реакцию Ро на сказанное. Он просто продолжает молча смотреть на автобусное сиденье перед собой.

– И еще, – продолжаю я. – Это тоже… странно. После пропажи Лили мисс Харрис конфисковала у меня карты. Полностью запретила их в школе. Но в субботу вечером, когда мама рассказала про то, как молочник видел Лили с какой-то темноволосой женщиной, колода вдруг оказалась в моей тумбочке у кровати. Как будто она никуда и не девалась.

– Да нет, – мотает он головой. – Не верю.

– Мне тоже не хотелось бы верить. Но так и есть. Вот что случилось .

– И что с того? Думаешь, Лили случайно вызвала демона, когда ты гадала ей на картах?

Я прикусываю язык, не в силах ответить честно. Не могу признаться, что я сказала: «Хочу, чтобы ты исчезла…» прямо в лицо его сестре. Она не вызывала Домохозяйку. Это я вызвала. Или, по крайней мере, мы обе.

– Ага, – отвечаю я. – Возможно.

Это не ложь. Возможно, что вообще никто не вызывал Домохозяйку и что Лили сейчас где-то скрывается со своим учителем виолончели. Не нужно Ро знать, что я тогда говорила. Так даже лучше, если мы собираемся действовать сообща.

Автобус останавливается. Мы вернулись в Килбег. Несколько минут мы идем молча.

– Где ты ее видела? В своих снах?

– Возле… э-ээ… – мозг принуждает меня сказать: «Там, где ты не стал целовать меня», но я сопротивляюсь. – Возле подземного перехода. Всегда там видела.

– Ну, пойдем тогда туда.

– Что?

– Может… я не знаю, найдем там какие-то зацепки.

Я с сомнением гляжу на него.

– Не думаю, что…

Мой телефон вибрирует. Отец.

«Ты где?»

«Возле реки. Иду домой».

Напечатав, я передумываю. Правда ли я хочу, чтобы отец с мамой знали, что я у реки, где Лили видели живой в последний раз?

Стереть, стереть, стереть.

«Почти дома. Скоро буду».

«Осторожней. Дороги скользкие».

– Да ладно, Мэйв. Я хочу проверить все, каким бы странным это ни казалось. Все.

– Ну хорошо, – говорю я неуверенно.

Мы идем молча. Снег падает нам на головы и плечи. Не помню, когда в последний раз видела такой снегопад в Ирландии. По меньшей мере лет пять-шесть назад. Мы слишком близки к Атлантическому океану. Если даже когда-нибудь снег и падает, то быстро тает, как только коснется земли. Но этот снег остается и даже образует кучи под ногами.