Кэролайн О’Донохью - Все наши скрытые таланты

Его рука гладит мои волосы, пальцы погружаются в длинные локоны.

Я мысленно пытаюсь запомнить эти ощущения, чтобы пережить их позднее, когда мне будет не так ужасно.

Через несколько минут тошнота начинает проходить. У меня до сих пор кружится голова, но не так, когда хочется в любой момент стошнить.

– Хорошо пахнешь, – говорю я.

– Спасибо.

– Мне нравится, что от тебя не пахнет парнями.

– И как же они пахнут? – смеется он.

– Как «Lynx Africa» и «Hugo Boss».

– А, – снова усмехается он. – Нет, это смесь моего собственного приготовления.

– Правда?

– Ага.

Я чувствую, как его лицо расплывается в усмешке.

– «Sure» для мужчин и «Шанель номер 5».

Мы смеемся вместе. Смех вибрацией прокатывается по нашим телам.

Я еще сильнее утыкаюсь в его шею.

– Я просто думаю, что ты такой классный.

Поверить не могу, что я это сказала. Взяла и сказала. Слово «классный» в моих устах звучит очень смешно, словно напоминание о восьмидесятых.

Его грудь вздымается, и он протяжно вздыхает.

– Мне еще никто такого не говорил, – утверждает он. – Мне кажется, ты тоже классная, Мэйв. Но ты ведь это и так уже знаешь, правда?

– Нет.

– Не выдумывай. Ты была «класснее» меня с тех пор, как тебе исполнилось восемь.

– Ну, это правда.

– Ладно, пойдем домой. Твои родители, наверное, уже волнуются.

Я ощущаю в своей ладони его теплую крепкую руку.

– О, кстати, мы забыли последнюю карту, – говорит он.

Он переворачивает последнюю карту в раскладе Лили, и в голове у меня раздается гул, который я ошибочно принимаю за звук проезжающей мимо машины. Туннель заполняет яркий свет, и я слышу свой крик – свой собственный, крик Ро или крик миллионов людей, завопивших разом.

Перед глазами у меня плывут пятна. Лиловые, синие, золотистые всполохи затуманивают мой взор. Через секунду я ощущаю лбом холодный гравий. И отключаюсь.

Мои пальцы движутся вверх и вниз по грифу гитары. Каждый раз, нажимая на струны, я ожидаю прикосновения стали к моей коже, но так и не ощущаю его. Гитара кажется мне привычной. Струны – продолжением моей руки.

Но я не играю на гитаре.

Я изучаю свои руки, наигрывающую энергичную, повторяющуюся мелодию, и понимаю, что это не мои руки. Во-первых, мои ногти выкрашены в лазурный цвет. Во-вторых, они почти вдвое больше обычного размера.

Охренеть, я в спальне Ро!

Охренеть, я в голове Ро!

Я сижу в его теле как зритель. Его глаза – мой экран кинотеатра, его мозг – мое кресло. Окно открыто, и из сада снаружи доносится едва различимое трепыхание белья на веревке. Лето. Прошлое лето. Девять месяцев назад.

Раздается стук в дверь.

– Да, – говорю я, и в комнату небрежно входит Лили.

Пусть у нас и схожий набор генов, но она совсем не походит на меня. Никогда не походила. Она высокая, светловолосая, размахивает руками. Всегда настороже, готовая сорваться, как газель. Я же приземистый и темноволосый, ковыляющий барсук, фантазирующий о жизни жирафа.

В этот момент я чувствую, как мой голос Мэйв пытается прорваться сквозь поток мыслей Ро. « Как он может такое говорить? – спрашивает он. – Разве он не знает, насколько он великолепен такой, как есть? »

Лили садится, скрестив ноги, на пол перед моей кроватью. Я поправляю анкерный стержень гитары, намеренно стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Мама распсиховалась, – говорит она с легкой усмешкой.

« По поводу чего? » – спрашивает мой голос Мэйв, но мой голос Ро лишь горько усмехается.

– Хочешь, я что-нибудь скажу им, – предлагает Лили, поглядывая из-под своей низкой челки. – Скажу, что не такая уж это и проблема, или что еще?

– Не, все нормально. Тебе не обязательно вмешиваться.

– Ну ладно, – говорит она.

Мы сидим молча. Я начинаю перебирать струны. Едва лишь Лили собирается подняться, мои губы – точнее, губы Ро – начинают шевелиться.

– Думаешь, надо было отпираться? Сказать, что это… компьютерный вирус, спам или что там?

Лили трясет головой.

– Нет. Они бы поверили, но нет.

– Но жить было бы легче.

– Легче для кого? – спрашивает Лили. – Для них? Чтобы они могли делать вид, что у них сын-натурал?

« Ох », – раздается голос Мэйв.

– Наверное.

– Послушай, – говорит она, слегка пожимая плечами. – Среди людей полно «би».

– Но не все же. Не среди О’Каллаханов.

Мы смеемся, снимая напряжение. Мы знаем, что у нас хорошие родители. Но мы также знаем, что мама и папа смотрят на своих чудных детей с растущей тревогой. Как будто недавно купленные ими «морские обезьянки» для аквариума слишком быстро эволюционировали в паразитов.

« Паразиты, жирафы, барсуки. Не знала, что у тебя в голове столько животных метафор ».

«Убирайся из моей головы», – следует ответ.

Когда я прихожу в себя, снегопад усилился, и теперь снег задувает в подземный переход.

Ро проводит по своей голове руками, пытаясь стряхнуть грязь. Мы сидим и, напряженно дыша, смотрим друг на друга, не в силах придумать, что сказать. По крайней мере, подходящее к ситуации.

Мы разглядываем друг друга в смущении. Даже теперь, когда я не в голове Ро, я знаю, что мы думаем об одном и том же: «Неужели это было на самом деле?»

Нас в каком-то смысле обоих «раскололи». Я знаю, что он бисексуал. А он знает, что я думаю о нем. Пока я была в его голове, от него просто не могла скрыться захлестывающая меня волна обожания.

На его лице отражено замешательство. Отвращение? Не могу сказать. О боже, пусть кто-нибудь заговорит; пожалуйста , пусть кто-нибудь заговорит.

– Поэтому ты хотел покинуть собрание «ДБ», – произношу я наконец. – Ты знал, что Лили ни за что не вступила бы в гомофобную группу.

Ро кивает.

– Мне жаль, что так получилось с твоими родителями, – говорю я. – Что они расстроились из-за… этого.

– Спасибо, – отвечает он дрогнувшим голосом. – Извини, Мэйв. Я не знаю, происходит ли с тобой то, что только что произошло, все время и побочный ли это эффект Таро или чего-то еще, но мне сейчас точно нужна минута.

– Да. Конечно, – спешу ответить я. – Только такого раньше никогда не случалось. Никогда. Я сама даже представить не могла. Я никогда не залезала ни к кому в голову. Я не хотела этого! О господи, ты думаешь, я специально?

– Я не знаю, что думать.

Ро отворачивается. Я подбираю карты с земли. Уголки некоторых помялись от влаги. Я очищаю их рукавом пальто, до сих пор пытаясь как-то их защитить, несмотря на все, что они мне принесли. Ветер сдувает последнюю карту расклада, я бегу за ней по туннелю и наконец-то хватаю. Вот она, виновница беспокойства.