Кэролайн О’Донохью - Все наши скрытые таланты

Я смеюсь. Она права. Ро имеет полное право ненавидеть меня, но она все равно права.

– Спасибо, – говорю я, все еще посмеиваясь. – Я рада, что хотя бы ты на моей стороне.

– Ты же моя подруга. Я не позволю, чтобы он говорил о тебе всякие гадости. Но я хотела убедиться, что с тобой все в порядке, потому что он выглядел ну очень расстроенным.

– Правда? – настороженно спрашиваю я.

– Ну да. Говорил обычным тоном, но было понятно, что долго он так не продержится. Я все ждала, когда ты мне напишешь, чтобы как следует разобраться в том, что случилось. Но ты не написала.

– Извини, – с сожалением говорю я.

И тут же вспоминаю про заклинание и хватаю ее за руку.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать.

Ее глаза загораются.

– Но не здесь, – бормочу я. – В классе для рисования? На обеденной перемене?

Она кивает и бежит на свое место, потому что занятие уже начинается.

За обедом я рассказываю ей все. Ну, почти все. Рассказываю про заклинание, которое остановило похолодание, про шестеренки из реки, порезавшие мне руки, про неудачное заклинание этой ночью.

– И вот я думаю, – заканчиваю я в возбуждении, – что, если принести жертву покрупнее? Ну, например, немного крови? Может, открыть старую рану? Как ты думаешь, поможет?

Фиона изумленно взирает на меня.

– Ты хочешь порезать себя?

– Что? Нет! Я не хочу порезать себя. Просто помнишь, как та продавщица говорила, что если хочешь получить что-то большое, надо пожертвовать чем-то большим. Пожертвовать. Сработало же, когда я поранила руку в реке.

Фиона снова принимает свою позу задумчивости – сложенные в молитвенном жесте руки перед ртом, немного в духе голливудского «намасте» – она явно подсмотрела это в программе «В студии актерского мастерства». И на какое-то время закрывает глаза.

– Мэйв. Я люблю тебя.

– О, ну ладно, – говорю я, немного удивляясь ее ответу. – И я… люблю тебя.

– Я люблю тебя и говорю тебе это, потому что… ты тревожишь меня.

Не такого ответа я ожидала.

– Ты что, не веришь мне?

Она внимательно изучает пушинку у себя на рукаве, избегая моего взгляда.

– Фи?

– Просто подумала, что ты, возможно, сложила два и два и получила пять.

– Что? Что это значит?

– Снег тает… так, как будто бы он и сам растаял, Мэйв.

– Но… он не растаял сам.

– И какие у тебя доказательства? – спрашивает Фиона с таким выражением, как будто бы сковырнула только что начавшую заживать болячку.

– Ну, никаких, – признаюсь я, немного подумав. – Но я знаю, что это не просто так. Я находилась в круге и…

– И тебе на голову упала капля. Очень кинематографично и все такое, но…

– Кинематографично ?

– В это трудно поверить.

Я молчу. Как она может подумать такое? После всего, что с нами было? После всего, во что она уже охотно поверила, как она может так говорить?

– Мне кажется, будь ты тогда рядом, ты бы точно поняла, – говорю я. – Если бы делала заклинание вместе со мной, то почувствовала бы, каково это. Все в эти моменты кажется… более реальным, что ли.

– Не думаю, что мне хочется это почувствовать. Все это как-то… надумано.

Обидевшись, я прищуриваюсь. Надумано ?

– Не понимаю. Ты поверила про Белую госпожу. И в остальное. Но это для тебя слишком? Дело в том, что…

Фиона кусает ногти, ерзая от неловкости.

– Извини! Я просто не могу поверить в то, что шестнадцатилетняя девочка в ванной может управлять погодой! Мы же не в «Людях Икс».

Я заворачиваю свой завтрак и кидаю нетронутый банан в сумку.

– Мэйв, подожди.

Сейчас я не могу сидеть рядом с ней. Мне нравится общаться с Фионой. Но я и без того слишком часто подавляла себя, желая произвести впечатление на девочек из школы Святой Бернадетты. Чем дольше я буду сидеть и слушать, что у меня нет способностей к магии, тем больше я в это поверю, и тем меньше вероятности, что у меня снова получится заклинание. Я не могу просто так взять и забыть о своем вчерашнем откровении, о чувстве, что я могу перенаправлять плохое в себе на что-то хорошее. Не сейчас, когда Лили кажется так близко.

– Просто хочу побыть одна, ладно? – бормочу я. – Ничего личного.

– Нет, это личное.

– Ладно, личное, но я не злюсь на тебя. Ты не обязана верить мне. Но я должна сама верить себе . Только так я смогу найти какой-то выход из ситуации.

– Ну хорошо, – нехотя говорит она.

– Дружба?

– Дружба, – соглашается она, слабо улыбаясь. – Только пообещай, что не сделаешь с собой ничего плохого.

– Обещаю.

И я ухожу из класса для рисования. Поверить не могу. Как будто пояснение в пьесе: «Мэйв выходит». Почему я всегда покидаю помещение так драматично? Но нужно провести границу между мной и Фионой, четкую границу, и даже несмотря на кажущееся безумие происходящего, я чувствую, что поступаю правильно. Неудобно, но правильно.

После школы я направляюсь в лавку «Прорицание» за ингредиентами для заклинания.

– Привет, Мэйв, – добродушно обращается ко мне продавщица. – Как поживаешь?

– Нормально, – улыбаюсь я в ответ. – Вот, заинтересовалась заклинаниями. Немного.

– Здорово! Молодец, Мэйв. Поздравляю. Успехи уже есть?

– Ну, вроде бы… – начинаю я издалека, не желая убеждать еще одного человека в своем безумии. – Мне кажется, я немного помогла остановить похолодание.

– А, так это была ты? – улыбается продавщица, но как-то устало. – Слава богу! Я сама над этим целую неделю работала.

– Так вот чем вы занимались в тот раз? Когда мы сюда заходили? Я подумала, что вы что-то напеваете себе под нос.

– Да, – кивает она. – Честно говоря, работала над несколькими вещами.

– Например, над чем?

– Ах, все так сложно. Но ты же знаешь, что при распределении энергии всегда бывает эффект отдачи?

Я вспоминаю слова Сильвии про равновесие и противовесы в мире магии.

– Как качели, – говорю я.

– Вот именно. Хотя мне больше нравится представлять «дженгу». Или домино. Это как игра, в которой движение одной фишки влечет за собой движение других. Борьба на руках между всеми известными силами во Вселенной, окружающими Килбег. Я чую это в воздухе.

– И как это… – я пытаюсь подобрать наиболее магическое из известных мне слов, – воплощается ?

Она пристально смотрит на меня, собираясь с ответом.

– Влияет на людей, обладающих сенситивностью .

Наверное, на моем лице отображается самое глупое выражение, потому что она смеется.

– Только не говори, что ты впервые услышала это слово.

– Сенситивность? – повторяю я. – Это как чувствительность? Когда слишком быстро обижаешься или раздражаешься. Вы это имеете в виду?

– Не совсем. Обладать сенситивностью – так обычно мы говорим про людей… ну, которые настроены на немного другую частоту. На более высокий план существования. Медиумы, иными словами.