Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

Они скрылись так же быстро, как и появились, оставив за собой усеянную смертью просеку, включая нескольких чилтейцев, которые не успели убраться с дороги.

– Ваше величество! Смотрите!

Генерал Китадо указал на ближайший холм. На гребне выстроилось несколько десятков левантийцев, может, и больше. Мы использовали уже все имеющиеся силы, а левантийцы еще даже не вступили в сражение. Они собрались вокруг всадника, чье лицо скрывала маска чилтейского первосвященника.

Иеромонах.

Я пришпорила коня в сторону Китадо.

– Мансин. Нужно найти Мансина.

Поиски министра в окружении его охраны и гонцов отняли больше времени, чем я рассчитывала. Это был мозговой центр, который руководил ходом сражения, пока я отвлекала внимание своими золотыми доспехами и развевающимся знаменем.

– Министр! – я подъехала к нему в арьергард армии. – Здесь иеромонах. Он…

– Ваше величество. Если мы как можно скорее не начнем отступление…

– Отступление?

– Мы теряем позиции. Левантийцы прорвали наши силы на восточном фланге, и лишь вопрос времени, когда они сомнут западный. Если отступим сейчас, мы сможем дать бой в другом…

– Но здесь иеромонах. – Я стащила маску и ткнула окровавленным мечом в сторону холма. – Если мы сумеем его уничтожить, то изменим ход битвы. Пусть они увидят, как падет их предводитель, и посмотрим, как долго они продержатся.

– Ваше величество…

– Нет. Мы не можем отступить. Мы пришли сюда, чтобы драться с ними, а не для того, чтобы нас разгромили, мы должны защитить наш народ, а не обрекать его на мучения. Пошлите людей за иеромонахом.

Я не дождалась ответа и ускакала прочь, снова опустив на лицо маску, как будто она могла отогнать страх, внушенный его словами. Отступить. Нет. Мы не можем. Мы должны победить.

С генералом Китадо и гвардейцами, скачущими следом за мной, словно флаг, я помчалась обратно в гущу сражения, решительно стиснув зубы. По пути я призывала солдат:

– За мной! За мной!

И я бросилась в атаку, не сомневаясь, что если сделаю все так, как сделал бы император Кин, мы отбросим врагов.

Когда ко мне прискакали посыльные от министра Мансина с сообщением, что битва проиграна, я им не поверила. Не могла поверить. Мои солдаты еще сражались. Вражеские солдаты еще умирали. У нас еще были силы, и я не верила, что все кончено.

Пока нас не атаковал западный фланг левантийцев. Они прорубили в моей армии такую широкую просеку, что в попытке избежать резни наши ряды распались.

Я подала сигнал к отступлению.

Рах

Кисианская армия черной тучей накрыла склон холма. Солдаты стояли ровными рядами, испещренными точками алых знамен, и перед ними драгоценным камнем на солнце сверкала императрица, верхом на вороном коне. С позиции на близлежащем хребте мы наблюдали, как легат Андрус выехал вперед и встретился с золотой императрицей на нейтральной территории между двумя армиями.

– Предводители должны сразиться друг с другом? – спросил я, не отрывая взгляда от происходящего внизу. – Таковы ваши традиции?

– Нет, они ведут переговоры. Предполагается, что они попытаются прийти к соглашению и избежать битвы, но Андрус не хочет мира. Он будет лишь насмехаться над ней, чтобы разозлить. «Я мог бы поверить таким словам из уст императора Кина, но девчонке меня не испугать», – произнес Лео голосом легата. – Что-нибудь в таком роде. Она предложит ему уйти, Андрус откажется, и сейчас, как ты видишь, они возвращаются к своим войскам. – Лео пожал плечами. – Тоже своего рода традиция.

Я наблюдал, как императрица в сверкающих золотых доспехах скачет обратно.

– На этой женщине ты должен был жениться?

– Какая жалость, правда? Она, конечно, не красавица, но острый язык сполна это компенсирует.

Священнику не полагается так говорить, по крайней мере, по правилам наших почитаемых заклинателей лошадей, но всякий раз, когда маска Лео висела у него на шее, я легко забывал о его титуле. До тех пор, пока люди не приползали за его благословением на коленях.

Клинков позади нас одолевало беспокойство. За прошедшие дни Лео сумел расположить к себе многих из них, но в душе они были воинами, а не охранниками, а там, на поле, наши сородичи собрались на битву, обещавшую стать яростной и кровавой.

Две армии начали сближаться, и от дружного топота ног и копыт задрожала земля.

– Они что, просто так и… столкнутся друг с другом? – спросила позади меня Хехет, не обращаясь ни к кому конкретному.

– Некоторые их лошади не так уж плохи, получше чилтейских кляч, – заметил Азим, и я был вынужден согласиться.

Кони кисианцев на восточном фланге были не такими крупными, как наши, но больше и лучше тех, на которых в бой скакала чилтейская кавалерия.

Не считая левантийских боевых лошадей, самый великолепный конь на поле битвы принадлежал кисианской императрице. Идеальной поступью он нес ее вперед, словно золотую стрелу, выпущенную в чилтейцев. Во главе своей армии, под развевающимся знаменем, она врезалась в поджидавшие ряды щитов и копий. Все смешалось в неразберихе. Я сжал поводья так крепко, что Дзиньзо шагнул вбок, чувствуя мое напряжение. Я сказал себе, что должен желать победы чилтейцам. Должен желать победы левантийцам.

Но не мог отвести глаз от знамени императрицы. Она бесстрашно устремилась в бой, хотя не кисианцы развязали эту войну. Они сражались не потому, что хотели этого, а потому, что мы разрушали их города, сжигали урожай, убивали людей.

– Ты боишься смерти, Рах э’Торин? – вдруг спросил Лео, не отводя взгляда от поля битвы. Вдалеке от нас, на западном фланге, кисианская кавалерия атаковала половину левантийцев под командованием Сетта. Через несколько секунд фланг Гидеона врезался в кисианцев с востока, и я вздрогнул, будто находился прямо там.

– Мне не важно, каким будет твой ответ, Рах, – сказал Лео, когда я промолчал. – Лишь бы он был честным.

– Нас обучают не бояться смерти, – ответил я, продолжая наблюдать за боем. Солдаты на дальнем фланге казались не больше муравьев, и солнечный свет отражался от их доспехов, будто от черных панцирей. – Мы – Клинки, которые охотятся, чтобы ваши руки оставались чистыми. Мы – Клинки, которые убивают, чтобы ваши души были легки. Мы – Клинки, которые умирают, чтобы вы жили.

– Это не ответ.

Я бросил взгляд на своих Клинков, чьи лошади беспокоились не меньше всадников. Мало кто находился достаточно близко, чтобы слышать наш разговор. Истет, Азим, возможно, Хехет и Йитти. Лучше бы им не слышать мой ответ, но взгляд Лео прожигал мне кожу, ожидая правды.

– Да. Я боюсь, что мою душу сочтут отягощенной грехами и недостойной перерождения.

Лео удовлетворенно хмыкнул, будто уже знал, что я скажу.