Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

– Хватит? – Танака развернулся, обращаясь не только к императору, но и к набившейся в тронный зал толпе.

– Вы хотите заткнуть мне рот, но когда еще будет более подходящее время для того, чтобы высказаться? Когда они уже пересекут границу? Когда посол Ридус заплатит кому-нибудь, чтобы нас всех убили во сне? Когда вы продадите единственную дочь, в которой течет кровь Отако, стае людей без чести и совести? И ради чего? Между нами никогда не будет мира, ваше величество, пока они насмехаются над нашими традициями и обычаями, пока устраивают набеги на наши земли, крадут, насилуют и жгут.

– Не будет, пока ты изливаешь ту же ненависть, которую клеймишь, – сказал император Кин, и тихие слова прорезали тишину.

Ледяную тишину. Император должен был убеждать Танаку, обличать его столь же страстно, но его величество тяжело опустился на трон. По залу пронесся шепоток. Матушка дернула рукой, подавая знак слуге.

Танака вместе со мной наблюдал за тем, как мир вокруг меняется из-за едва заметных жестов, сделанных и не сделанных; высказанных и не высказанных слов, которых никогда не останется в летописях.

Личный лакей его величества поднялся на помост, подхватил императора под руки и повел к выходу.

– У вас даже нет сил высказаться ради Кисии! – выкрикнул Танака, явно приготовившись произнести новую речь. – Вы так просто не уйдете. Если вы не можете править страной, так отойдите в сторону.

– Нет!

Я прижала руку к губам.

Зал заледенел от страха, и его величество медленно повернулся обратно к Танаке.

– Ты оспариваешь волю богов?

– Нет, – ответил Танака. – Я оспариваю вашу способность править империей. Сейчас нашему народу как никогда нужен сильный император, который будет сражаться за Кисию, а вы отказались от всего, за что выступали, с тех пор как дали о себе знать возраст и болезни. Уйдите с достоинством, ваше величество, или потеряете честь.

Император прищурился, облизал губы и застыл, словно превратившись в статую.

– А если я не уйду?

Все взгляды устремились на Танаку и лордов за его спиной, чьи алые плащи скрывали кровь врагов.

– Я не могу вам позволить уничтожить Кисию, – сказал Танака. – И сделаю ради этого все, что потребуется.

После таких слов возврата нет.

– Это измена, – сказал император, отчеканивая каждое слово.

– Не с моей стороны.

– Генерал Рёдзи, арестуйте принца Танаку.

Ни от кого не укрылись колебания генерала, оказавшегося между двумя разъяренными тиграми, но что бы ни происходило в его голове, губы произнесли:

– Слушаюсь, ваше величество.

Генерал Рёдзи поднял руку, и группа императорских гвардейцев окружила его величество защитным кольцом, а остальные двинулись к Танаке. Сидящая на кушетке матушка тоже казалась высеченной из камня.

– Я предполагал, что до этого дойдет, – сказал Танака, когда гвардейцы сомкнулись вокруг него и вытащили клинки. – Но я знаю то, что вы предпочли бы утаить от всех. Вы пытались меня убить. Планировали отстранить. Вы всегда делали вид, будто меня не существует, потому что ваши притязания на трон основывались на том, что у императора Лана Отако не было наследника. Но это с самого начала было ложью и остается ложью до сих пор. – Он раскинул руки. – Император Лан – мой дед. Я сын и наследник Катаси Отако. Этот замок – дом моих предков. Граждане Коя – мои вассалы, а это – мой трон.

Я слышала грохот сердца в ушах.

– Нет, – прошептала я в ладони. – Нет, Танака, нет. Не надо. Только не так.

Матушкино лицо стало таким же пунцовым, как ее одежда, а безумные слова Танаки застали генерала Рёдзи на полпути. Он остановился перед Танакой и его сторонниками и посмотрел на трон. Но не получил оттуда помощи.

– Катаси Отако предал собственную семью. – Слова императора Кина прозвучали не менее яростно, несмотря на спокойный тон. – Катаси Отако был убийцей. По его вине погибли тысячи. Если он твой отец, это не делает тебе чести.

– Вы знали, что я его сын, и лгали только ради того, чтобы удержать трон.

– Конечно, знал! – проревел Кин, ярость как будто вырвалась из пасти огромного черного медведя. – Вы же на одно лицо. У вас одинаковая походка. И говоришь ты в точности так же. Ты стоишь здесь, раскинув руки, словно считаешь себя богом, и думаешь, что все склонятся перед тобой, потому что ты Отако. Он был в точности таким же. Но он был изменником, и ты такой же. – Император подошел к краю помоста, ярость придала ему сил, таким я не видела его много лет. – Ты всеми силами старался подорвать власть императорского трона. Ты растоптал мирный договор, и все ради чего? Чтобы еще тысячи погибли из-за Отако. Позовите палача!

Все охнули.

– Нет! – вскричала матушка, хватая Кина за руку. – Он мой сын!

– Но, как он только что объявил, не мой, – рыкнул император. – Я ничего ему не должен. Танака Отако, я лишаю тебя наследства. С этой минуты ты больше не Ц’ай и не можешь иметь притязаний на престол, который так хотел уничтожить твой отец. В наказание за нападение и убийство доминуса Лео Виллиуса из Чилтея и за то, что ты осмелился оспаривать права императора, наместника богов на Алом троне, ты приговариваешься к смерти. Чего вы ждете, генерал? Вам нужен более ясный приказ?

Генерал Рёдзи обвел зал испуганным взглядом, который натыкался только на придворных, прикрывших рты ладонями. Кто-то вскрикнул. Стоящие рядом со мной рискнули посмотреть в мою сторону, но я не шелохнулась. Мой язык стал ватным, а ноги приросли к сверкающему черному полу.

В зал вошел императорский палач, и толпа расступилась, как будто ее разрезал запах смерти, – даже вернее, чем топор, который палач держал в руках.

Четверо спутников Танаки облизали губы и взялись за клинки, глядя на императорских гвардейцев.

– Ты ждешь, что кто-нибудь еще за тебя вступится? – спросил император. – Легко заводить друзей, когда можно притвориться наследником Алого трона. Но не жди помощи, когда ты стал никем, наплевав на наши традиции и развязав войну, которая разрушит все, что мы с таким трудом построили.

Только что Танака напоминал бога, а теперь съежился и выставил кулаки, его лицо покраснело, как у капризного ребенка.

– К несчастью для лордов Роя, Растена, Витако и Като, они уже показали себя, – продолжил Кин, алый свет высвечивал контуры его фигуры. – Но я поступлю по справедливости, ведь они пошли на это, исходя из ложных предположений. Если кто-то сейчас захочет уйти, он может это сделать.

Лорд Рой выронил клинок и опустился на колени, склонившись головой до деревянного пола.

– Умоляю, простите меня, ваше…

Лицо императора исказилось от ненависти, и по его кивку топор палача рассек кожу, плоть и кости. Из шеи Роя хлынула кровь, а его голова покатилась как мяч между ногами императорских гвардейцев.