Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

Карета притормозила, кучер выкрикнул караульным, что едет его величество, и ворота открылись с таким проворством, что мы даже не остановились. Я высунулась в окно, когда экипаж промчался мимо деревянной стены и повернул к паре фонарей. Мы плавно остановились, как лодка у пристани, стук копыт и колес наконец-то прекратился. Дверь открылась, и, даже не оглянувшись на меня, император Кин вышел.

– Ваше величество, – раздались приветственные голоса, и прежде чем последовать за ним, я быстро сунула кинжалы под заляпанный кровью пояс и сжала в руке черный лук Катаси Отако.

Мы так долго находились в экипаже, что земля качнулась под моими ногами и заныла каждая косточка, но я постаралась держаться с королевским изяществом и статью, как меня учили.

– Ваше высочество. – Солдаты выстроились перед экипажем, чтобы поклониться императору, и я тоже получила свою долю почестей – они еще раз поклонились. – Наш лагерь слишком скромен для такой чести.

Говорящий был в мундире генерала, с лицом закаленного в боях старого вояки.

– Дзикуко, – сказал император Кин, положив руки ему на плечи. Такое панибратство в тронном зале сочли бы потрясением устоев. – Думаю, нет нужды в церемониях. После стольких лет, да еще в таких обстоятельствах.

Генерал Дзикуко поморщился, и его лицо в свете факелов стало еще более грозным.

– Признаю, я рад вас видеть. – Он развернулся и встретился взглядом с человеком чуть помоложе, также в генеральском плаще. – Отужинайте с нами, ваше величество. Мы с генералом Соки как раз собирались трапезничать.

– Сначала я прогуляюсь по лагерю, и вы доложите мне о ситуации. А потом, прежде чем есть и разговаривать, мне нужно будет переодеться.

– Как пожелаете, ваше величество.

Император пошел дальше, и старый генерал поспешил за ним. Следом двинулись факельщики, и раз никто не сказал, что делать мне, я присоединилась к ним, оставаясь на шаг позади – в надежде, что никто не обратит внимания.

– Я уже два дня не получал никаких новостей, – сказал император Кин, когда они отделились от толпы солдат, которые собрались, чтобы нас поприветствовать. – Только какие-то слухи от прохожих по дороге. Когда я покидал Кой, на империю еще не напали, и у нас был план.

– Да, ваше величество, не напали, и у нас был план, но, похоже, чилтейцы…

Генерал Дзикуко умолк, когда император Кин остановился, чтобы поздороваться с парой военных, занятых вечерней трапезой.

– Да, капитан Занн, я помню, – сказал Кин, после того как те назвали имена и звания. – Вы участвовали в последней стычке с горными племенами. Кисии повезло, что ее защищают люди вроде вас.

Капитан, запинаясь, произнес слова благодарности и, кланяясь, рассыпал еду, но император лишь улыбнулся и пошел дальше, снова вернув Дзикуко к теме, как только солдаты больше не могли их услышать:

– Так что чилтейцы?

– Армия, которую они собрали…

– Недалеко от Тяна, я знаю. Которой мы позволили укрепиться, делая вид, что ее не существует.

– Да, та самая. В общем, по сравнению с прошлым сезоном они удвоили число воинов-левантийцев, или мы не знали, что их было столько. Или они оказались еще более грозными в сражении, чем мы думали.

Император Кин прошел несколько шагов молча, подняв руку и кивая, чтобы поприветствовать солдат, будто старых друзей.

– Слишком много «или», Дзикуко.

– Да, ваше величество, но у нас пока нет ответа. По тем сведениям, которые у меня есть на сегодняшний день, возможно, имеют место все три обстоятельства.

– И что нам известно? Только не старайтесь подсластить пилюлю, вы слишком хорошо меня знаете.

– Что ж, по вашему приказу три дня назад четыре резервных батальона вышли из Устаки, но так и не добрались до Тяна. Все полегли, не считая горстки тех, кому удалось сбежать. В ту же ночь Тян пал, и…

Император остановился.

– И?

– И всех людей за его стенами перерезали.

– Всех?

– Всех.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, а потом его императорское величество устало вздохнул и пошел дальше.

– Люди называют эту войну священной, – сказал генерал Дзикуко, когда они возобновили обход лагеря, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить с солдатами и выслушать их молитвы. – Говорят, нас наказали за смерть доминуса Лео Виллиуса. О да, новости распространяются быстро, ваше величество, и, хотя чилтейцы уже собирали армию у границ, простой народ об этом не думает. И вы должны знать, что, по достоверным сведениям, к армии присоединился сам иеромонах Чилтея.

– Что-то мне подсказывает, что Лео Виллиус был бы мертв даже без помощи Танаки.

При имени моего брата мое сердце заколотилось сильнее, заставив осознать, что я иду за ними, держась в тени, но ни генерал, ни император, казалось, меня не замечали.

– Я тоже так думаю, – согласился Дзикуко. – Похоже, принц оказал им услугу, хотя они и сами это планировали. Есть ли вероятность, что он…

– Нет. Должен отдать ему должное. Пусть им и манипулировали, вынудив на этот шаг, но он не стал бы по своей воле помогать чилтейцам, как бы ни желал начать войну.

Такой откровенный разговор без каких-либо церемоний. Генерал говорил с императором как с близким другом, ничего похожего на напыщенные речи придворных, с подспудными значениями, завуалированными угрозами и ложью, когда за чашкой чая заключаются и рвутся альянсы. Я никогда не видела императора Кина таким, настоящим солдатом-императором, который чувствовал себя в полевом лагере как дома, где его ждали и уважали. И все сомнения в верности решения, принятого в замке Кой, исчезли. Империя нуждалась в этом человеке.

Человеке, убившем моего брата. Человеке, который ненавидит мою семью.

Вот в чем ошибся Кин. Ошиблась матушка. Ошибся Танака. Нельзя править империей, опираясь на личные пристрастия. Я не буду такой, не позволю былым обидам и сегодняшней боли влиять на решения, касающиеся всего народа. И все же, молча следуя за ними, я сжимала опаленный лук Катаси Отако и вспоминала мертвого брата, которому он предназначался.

Не знаю, на самом ли деле император Кин забыл о моем присутствии, но он не удивился, обнаружив меня рядом, когда мы наконец подошли к большим центральным шатрам. Однако генерал Дзикуко поморщился.

– Боюсь, у нас здесь нет женщин, чтобы прислуживать ее высочеству, да и подходящих нарядов…

– Ничего страшного, генерал, – отозвалась я. – Мне будет достаточно и чистого мундира.

Его глаза округлились, но, раз император не возразил, он отдал приказы. Мне предоставили шатер, где я могла переодеться, тазик с теплой водой для умывания и гребень. Я сделала все, что в моих силах, слой за слоем освобождаясь от пришедшего в негодность траурного платья и очищая те места, до которых могла дотянуться, но у меня ушло слишком много времени на то, чтобы расчесать волосы и разобраться с загадкой многослойного мундира, и когда я присоединилась к остальным, еду уже подали, а молодой генерал Соки разливал вино.