Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

Он облизал губы нервным движением языка.

– А… его наследник?

– У него нет наследника. Но пока что это не проблема, ведь он жив. Он не умирал. Никто его не увидит. Никто сюда не войдет. Вы все поняли?

Он поклонился.

– Да, ваше высочество.

– Мы поступаем правильно. – Я коснулась его плеча. Акио вскинул голову, словно он моего прикосновения у него пошли мурашки по коже, и я опустила руку. – Верьте мне. А теперь сделайте все, что необходимо. Я поговорю с гвардейцами.

Я в последний раз взглянула на неподвижное тело императора Кина, развернулась и вышла в изменившийся мир.

Кассандра

Солнце опускалось за Коем, освещая стены замка огнем заката. Мы смотрели, как угасает свет, город из золотого превращается в красный, погружается в тусклый сумрак, и его поглощает темнота. Мы смотрели, как между клочьями облаков загораются звезды, и хотя уже спустилась ночь, мы по-прежнему ждали. Наступления тишины. Покоя. Ждали того ночного часа, когда даже огромный город вроде Коя подступает к границе сна.

Я многих так ждала, и Кой для меня – лишь еще одна жертва. Лучше думать об этом так. Лучше об этом вообще не думать.

«Это всегда и была твоя сильная сторона».

Я проигнорировала укол, не сводя взгляд с закрытых ворот, совсем крошечных издалека.

– Не забыла наш план?

«Разумеется, я помню план. Я же читаю твои мысли, а ты весь день не перестаешь волноваться по этому поводу».

– Это кажется безумием.

«Это и есть безумие».

Я поморщилась и умолкла. Ее молчание делало тишину еще более глубокой. Час настал. Меня окутывала темная, безмолвная и холодная ночь, я дрожала, но шла по дороге, отказываясь передохнуть, не желая больше ждать.

«Просто иди дальше, – сказала Она необычно ласково. – Мы справимся».

– Знаю, что справимся, – проворчала я, выходя на дорогу, лунный свет исчертил полосами ее темные камни. – Только я не уверена, что нам это надо.

Несмотря на свою неуверенность, я заставляла себя шаг за шагом двигаться вперед. Не бесшумно, нам не нужно скрываться. Пусть кисианцы заметят наше приближение. Мы сегодня скорее шлюхи, чем убийцы, несмотря на грядущий исход.

Пора устроить представление.

Я пустилась бегом, и все прочие звуки потонули в топоте моих сапог и свисте ветра в ушах. Надвратная башня впереди из далекой точки выросла во внушительное строение, напоминавшее теперь не суровую матрону, а солдата, готовящегося к удару.

Я вскинула руки в знак того, что сдаюсь.

– Не стреляйте! – прокричала я невидимым лучникам, надеясь, что меня слышат. – Погодите! Мне надо увидеть императрицу!

Ворота оставались закрытыми, и я остановилась перед ними, по-прежнему с поднятыми руками.

– Стой! – раздался крик сверху. – Говори, что у тебя за дело.

Я судорожно втянула воздух – нет нужды притворяться, что я задыхаюсь. Женава была городом коротких перебежек, а не долгой ходьбы по проселкам.

– Мое имя Кассандра Мариус, – отозвалась я. – Ее величество меня знает. Я должна ее увидеть, у меня есть важная информация. Открывайте ворота.

Огромные ворота остались закрытыми, огни факелов отражались от изображения, которое когда-то было стайкой щук, проглядывающей сквозь темный лак.

– Этой ночью ворота не откроются ни для кого. Уходи, не то получишь стрелу в лицо.

– Императрица посылала меня с заданием, – ответила я, падая на колени с нарочитым испугом, не вполне поддельным, как и одышка. – Я вернулась по доброй воле.

– Так шпион и сказал бы, – ответил голос из-за ворот. – Но ты давай, стой там. Мои люди не прочь попрактиковаться в стрельбе по мишени.

– За хребтом собралась чилтейская армия. – Я по-прежнему стояла на коленях на дороге, воздевая руки в мольбе. – Но почему они там, а не здесь? Город не осаждают, держась на расстоянии. У меня есть интересные сведения, но кричать о них тем, кто собрался меня убить, я не стану.

Я ничего не слышала, но могла представить шепот их пререканий, звон натянутой тетивы под пальцами. Моя судьба зависела от множества рук. Что бы ни приказали солдатам, достаточно одному выпустить стрелу, и для меня все кончено.

А для них так было бы лучше.

«Я не готова умереть. Ты же никогда не давала мне толком пожить».

– Ты вооружена, – прорезал ночную тьму новый голос сверху. – Брось оружие.

Поднявшись, я выдернула из ножен главный кинжал, и он с громким лязгом упал на дорожный камень. А потом я устроила представление – задрала юбку платья, которое мне дала императрица Хана, и неспешно вытянула припрятанный там клинок. Он последовал за своим собратом, а я развела руки и повернулась под взглядами наблюдателей. Наверху послышался смех, несомненно, кто-то предложил заставить меня снять всю одежду. Я бы с радостью согласилась отвлечь их славными женскими формами под лунным светом у закрытых ворот, но стоявший на стене командир был неглуп и не отдал такого приказа, предпочитая, чтобы его люди были начеку. Как я надеялась, не настолько, чтобы проверять мои сапоги.

«Глупо оставлять это на волю случая», – сказала Она .

«А какой еще у нас был путь? И вообще, это далеко не самая глупая часть нашего плана».

Появилось теплое чувство общности, странно умиротворяющее и не совпадавшее с ситуацией – я стояла с поднятыми руками перед вражеским городом, в ожидании неминуемой смерти, когда от пыток меня может спасти лишь единственный нож, упрятанный в сапоге.

– Открыть ворота, – прокричал голос из темноты. – Держите прицел. Шевельнет руками – и она мертва.

Предупреждение для меня. Настоящие приказы, наверное, отданы приглушенно, шепотом, кого-нибудь уже послали в замок. Императрица, конечно же, спит, но добраться туда и поднять ее – это недолго. Часы тикают.

Ворота предупреждающе скрипнули в темноте и приоткрылись так, что мне пришлось сжаться, протискиваясь через щель. На меня давили не только пристальные взгляды сверху – половина чилтейского войска ожидала там, в темноте, недосягаемая для огней факелов.

Ворота закрылись у меня за спиной, и со всех сторон ко мне поспешили шаги. Чьи-то руки вцепились в мои запястья, меня заставили опустить голову и втащили в низкую дверь, шипя предупреждения и угрозы. Я боролась с желанием проткнуть всех и каждого тем ножом, которого мне не полагалось иметь. Вместо этого я позволила им себя тискать и толкать вонючими от пота плечами в кожаных доспехах.

Еще одна дверь. А потом их руки заставили меня опуститься, и я сжала зубы, когда мои коленные чашечки встретились с полом. Комнатенку в надвратной башне заливал золотистый свет, отражался от пряжек и рукоятей клинков, играл в волнах шелковистых плащей. Толпились и что-то бормотали солдаты. Ноги двигались в танце вокруг меня. Я ждала не шевелясь, наблюдала, как музыка страха кружит их, словно марионеток.