Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

Метель безмолвствовала, только ветер свистел над тундрой, и под ногами стоящей орки уже намело сугробик.

«Это ненастоящее, – упрямо подумала Шаарта. – Всё это – в моей голове. Я не поддамся».

Она, увязая в снегу, зашагала вперёд. Верных сабель на поясе не было, но Проклятые клинки, как ни странно, остались с ней. Висели в ножнах за спиной как ни в чём не бывало.

В детстве ей хотелось дойти до Очей Дракона – посмотреть, вправду ли склоны их из цельного рубина, как рассказывают взрослые, вправду ли вокруг ковром рассыпаны abiu, живые самоцветы, которые так ценят люди. Она огляделась: здесь было всё равно куда идти – всюду одно и то же белёсое ледяное марево. Но ей показалось очень важным отыскать хоть какой-нибудь ориентир – без цели она заблудится, замёрзнет, и Голосу даже не придётся стараться, чтобы её убить. Но если найти цель…

«В конце концов, это моя голова! Я здесь хозяйка!»

Орка напряглась, пытаясь вообразить впереди, в метельной мгле, красные точки Очей Дракона. Поначалу ничего не выходило, она злилась; разозлившись, схватилась за рукоять правого меча – и неожиданно различила перед собой занесённые снегом скалы. Она, напрягаясь, ускорила шаг; мышцы ныли, от разгорячённой груди поднимался пар; Голос больше её не беспокоил.

Через некоторое время то ли метель притихла, то ли скалы достаточно приблизились – Шаарта очутилась на краю узкой долины, сжатой крутыми склонами. Впереди долину перегораживала скальная стена с гигантскими, изукрашенными резьбой каменными вратами.

Это были не Очи Дракона. Это был Дим Кулдир, гномий город, где она однажды билась не на жизнь, а на смерть, и победила.

Только сейчас она брела по хрустящему снегу среди совсем другого поля битвы. Здесь они проиграли. Занесённые снегом трупы Драконоголовых – в доспехах, при оружии; замёрзшие, навеки застывшие в последнем усилии дотянуться до врага; то, что ей и её отряду удалось предотвратить давным-давно, здесь всё-таки случилось.

Смугло-зеленоватая, бледная в смерти кожа; знакомые и незнакомые черты, сведённые последней судорогой; запорошённые глазницы, пальцы, сжимающие эфесы и древка, замёрзшая кровь на кожаных и медных латах. Воины-Драконоголовые полегли здесь почти все – племя без них будет обречено на изгнание и гибель. Шаарта шла по смертному полю, не в силах поверить своим глазам.

«Ты уверена, что ту битву удалось выиграть? – спросил Голос почти сочувственно. – Ты веришь в это, Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар? Тогда ответь мне, отчего Драконоголовые, которые даже трупы соплеменников не оставляют врагу, вдруг продали тебя, лучшую воительницу, и кому – презренным fazeebi! Ответь, Шаарта – отчего?»

«Ты лжёшь! – Орка сжала кулаки. – Был голод, и я сама согласилась стать ценой жизни для клана! И бой я выиграла – я помню, как это было! Я всё помню! Наш бег по скалам, наш спуск! Я помню глаза того мага! Я сама перерезала ему горло!»

«А это тогда откуда взялось в твоей голове? Ведь здесь больше никого нет, Шаарта. Только ты».

«Ложь! – На глаза сами наворачивались совершенно недостойные воительницы слёзы. – Это ты насылаешь на меня видения! Ты, проклятый!»

«Я не могу показать тебе того, чего ты не видела бы сама. – Казалось, незримый обладатель Голоса развёл руками. – Твоя память была милосердна, Шаарта. Она спрятала правду глубоко-глубоко, но правда рано или поздно всегда поднимается на поверхность. Не так ли?»

«Это. Не. Правда!»

Она остановилась на краю смертного поля, перед циклопическими вратами гномьего города. Вот здесь стоял хирд, здесь они прорвали оборону бородачей и она первая добралась до человеческого мага…

Добралась до мага.

Внезапная идея озарила её.

«В конце концов, это моя голова, и я здесь хозяйка! А что до правды… потом, если будет на то воля богов, я вернусь и вопрошу Драконоголовых. Мёртвым это позволено. И богов я спрошу тоже. Лунные девы, Кха и Тха, видят весь мир – они скажут правду, какой бы она ни была, а я её приму. Но пока…»

Думать она боялась – Голос услышит, узнает, успеет ответить. Шаарта держалась за понимание, за догадку – без слов, почти без образов, смутную и мимолётную, как висящий над пропастью держится за корень растущего на скалах куста.

Проклятые мечи ведь не зря с ней даже здесь. Тот, кто говорит с ней Голосом, кто насылает видения и сны, – он пока заперт в них, привязан, спелёнут со всей своей мощью. Пока всё, что он может, – только пугать её и изо всех сил ломиться в двери её души; даже не хочется думать для чего: чтоб исторгнуть из тела или пожрать, впитать в себя, как он впитывал чужую кровь и силу через зачарованное оружие. Пока ещё – он уязвим.

Значит, надо бить его в эту уязвимость. Бить сильно и наверняка.

Проклятые мечи легко выскользнули из ножен.

«Ты лжёшь! – мысленно крикнула орка. – И я докажу тебе!»

Она ускорила шаг; заснеженное поле брани осталось позади, впереди возносились ввысь гигантские серовато-чёрные створки гномьих врат, впадинки резьбы подчёркнуты снегом. Шаарта перешла на бег. Боевой восторг захлестнул её, клинки взлетели, заражаясь им, готовясь ударить и сокрушить сам камень.

«Я докажу! Я убью их всех! Я – сильнее!»

Створки дрогнули и с оглушительным скрежетом приоткрылись.

Хирд выходил из них: ряды закованных в броню по самые глаза бородачей, ощетинившиеся пиками и булавами; таким он помнился Шаарте в том бою, но ни знаменитая гномья сталь, ни людская волшба – ничто не спасло тогда хирд от разгрома, а Дим Кулдир – от выплаты тяжкой дани Драконоголовым. Пусть Голос показывает ей какие хочет картинки – она-то знает, что было на самом деле!

Они не выстояли тогда и не выстоят сейчас!

Мечи пели, предвкушая кровь, силу, кипение боя. Эфесы вибрировали в пальцах в такт этой хищной неслышимой песне, в такт биению Шаартиного сердца. Но Голос – Голос молчал, и его не было в пении мечей. Была только она, лучшая воительница клана Тёмного Коршуна. Орка бежала вперёд, вздымая облака снежной пыли – одна против целого войска, – бежала на лучший бой в своей жизни, на спасение своей чести, но когда до строя бородачей оставалось совсем немного, хирд вздрогнул и мгновенно перестроился.

– Khaerra-a! – боевой клич Тёмного Коршуна сам вырвался из груди.

Шаарта могла только надеяться, что Голос примет игру – и он принял. Теперь пусть боги решают, кто победит!..

Хирд встал именно так, как в том самом сражении, выстроившись квадратом и скрывая внутри одного-единственного мага, человека. Молодого, светловолосого, богато разодетого.

– Khaerra, fazeebi!

«Я хочу посмотреть тебе в глаза! – яростно подумала Шаарта. – Хочу увидеть твою смерть. Я её уже видела и хочу увидеть ещё раз. Это – моя память!»

Ответом ей был издевательский смешок. Тем лучше.