Ник Перумов - Северная Ведьма [litres]

Хирд нагнул пики навстречу бегущей орке.

Но прежде чем она врубилась в строй, прежде чем Проклятые мечи ударили по наклонённым древкам, маг сделал свой ход.

Перед Шаартой возникла призрачная фигура: то ли огр, то ли тролль, то ли ещё какой монстр: выше её на голову, мощный торс, поросший лохматой серой шерстью, лапищи, свесившиеся почти до земли, в одной чудовище сжимало каменный топор гигантских размеров. Голова – не то медведь, не то волк, глубоко посаженные глазки горят алым огнём, из приоткрытой пасти капает слюна, макушка увенчана короткими рогами. Воплощённая сила, перед которой Проклятые клинки – лишь две бледные былинки. Призрак мгновенно уплотнился, воплощаясь в реальность, и издал торжествующий рёв. Каменный топор взлетел, целя в орку.

Она увернулась, но монстр оказался на диво быстр, вопреки своим размерам. Не успела Шаарта отскочить, как каменный топор ударил вновь – и вновь промахнулся лишь на самую малость, вырубив у ног изрядную яму; орку осыпало снегом и мёрзлой землёй.

Нет, так дело не пойдёт!

Шаарта остановилась, скрестила перед собой мечи. Она не маг, не шаман, но, как всякий Драконоголовый, умеет смотреть и видеть. А Проклятые клинки умеют рубить не только врага из плоти и крови. Вражеский маг этого, вероятно, не учёл.

Шаарта увидела перед собой силу, сжатую в клубок перепутанных заклятий. Тонкие нити выходили из этого клубка и тянулись над головами застывших с пиками гномов – туда, в середину строя, где скрывался хозяин монстра.

Проклятые мечи взлетели, рубя воздух.

Светящиеся нити силы, удерживавшие зверя, лопались одна за другой, скручивались, исчезали. Монстр взвыл, как живой – коротко, предсмертно – и растаял, остались лишь следы на снегу. Шаарта крутанула мечи, которых не испортили ни кровь, ни царапины, и вновь развернулась к строю бородачей. Маг должен быть там – и она до него доберётся.

Однако хирд перестраивался снова. Ряды двигались, насупленные гномы с неожиданным проворством и умением менялись местами, не поднимая наклонённых, изготовленных к бою пик. Вот первый ряд разомкнулся – и маг сам вышел к Шаарте.

Только это был не тот светловолосый молодой чародей, чьей кровью обагрились когда-то её сабли. Он вообще не был человеком: согбенная, низенькая фигурка, облачённая не то в хитон, не то просто завёрнутая в мешковину, крысиная голова с поседевшими, обвислыми усами; на шее – ожерелья из костей и ореховых скорлупок, в лапке – удивительно искусно вырезанный чёрный посох в виде извивающейся змеи, сжимающей в челюстях опал размером с куриное яйцо.

Крысолюд?! Или божок крысиного народа?.. Всего-то? Так, значит, вон он каков – обладатель Голоса!

– Т-ты?..

Крысолюд с иронией развёл лапками.

«Некогда я был таким. – Голос по-прежнему звучал у Шаарты в голове. – Пока стечение обстоятельств… впрочем, к чему подробности? Тебе пора уходить, орка. Это тело – моё».

И он обвиняюще ткнул в неё когтем.

Воительница аж опешила от такой наглости. Нет, когда враг хотя бы предлагает побиться за то, что принадлежит тебе, – ещё понятно, кто сильнее, тот возьмёт и будет владеть. Но когда тебя просто-напросто выгоняют из собственного тела… да ещё какой-то крысюк?!

«Не стоит меня недооценивать», – усмехнулся крыс, но Шаарта уже прыгнула, занося мечи.

Убить, уничтожить дерзкую тварь!..

Чёрный извивающийся посох встретил клинки, мгновенно ожил, обвился вокруг лунно-бледной стали; янтарные змеиные глаза глянули орке в душу.

И, прежде чем Шаарта отшвырнула его, змея метнулась вперёд, и клыки впились орке в предплечье.

Лёд тотчас расползся по жилам; в обычной жизни змеи не столь смертоносны – Шаарту кусали пару раз, но она всегда успевала отсосать яд из ранки прежде, чем он начнёт действовать. Но здесь – здесь явно работала магия.

Ноги подкосились, воительница тяжело опустилась на колени; её трясло. Крысолюд просеменил ближе, склонился, с интересом заглянул ей в лицо.

«Ну, вот и всё, орка. Я же говорил – не спеши. – Он покачал головой. – Надеюсь, мне будет удобно, гхм… в тебе».

Грудь сдавило, кровь застучала в висках – редко, неровно. Шаарта уже не чувствовала ни пальцев, ни ступней, но ей не хотелось падать в сугроб перед этим циничным божком – или кто он там был. Если бы можно было, она бы умерла стоя, а ещё лучше – сражаясь, чтобы упасть уже замертво.

«Kkhaa, Tkhaa, shoadha orr…» – слова моления сами всплыли сквозь окутывающую разум пелену. И почти сразу пришёл ответ, не то из памяти, не то из дальней дали:

«Ты камушек в жерновах богов, сестрёнка. Иногда даже малый камушек способен их остановить, помни об этом и не сдавайся. Ты была на звёздных пажитях, ты ела наш хлеб. Тебя не так легко сломать».

Крысолюд хихикнул, подёрнул своё ободранное одеяние и неожиданно сильно схватил орку за косу. Приподнял склонённую голову, приблизил морду к её лицу, и…

И исчез. Слился с ней. Вошёл в её тело и в её разум. Не смог утерпеть, не смог дождаться, пока она умрёт.

На миг у воительницы даже прояснилось в глазах от ярости – чужие прикосновения к её мыслям, к её памяти, к её святыням были отвратительны… впрочем, как и чужие мысли и воспоминания, хлынувшие на неё потоком. Кое-что из этого, правда, она уже видела – в своих кровавых снах. Однако потом силы окончательно оставили Шаарту, и она ткнулась головой в снег.

Вокруг потемнело – то ли смеркалось, то ли подступала смертная тень. Орка безучастно смотрела на свою руку, лежащую на снегу, на валяющиеся Проклятые клинки, так и не испившие вражеской крови.

Ну уж нет… Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар встретит свою судьбу только в сражении! Не так! Не валяясь в снегу словно падаль!..

Она напряглась. Онемевшие пальцы сжали эфес. Вторая рука поползла по снегу – дотянулась не с первого раза, но сумела взять меч. Крысолюд – и впрямь божок этого презренного народца – был слишком занят, чтобы обращать внимание на последние движения своей жертвы.

Не в силах подняться, Шаарта подтянула к себе мечи. Перехватила обратным хватом – теперь острия смотрели ей в грудь. Вот так… ещё одно усилие, и она всё же выйдет победительницей из этого боя! Только надо вложить в удар все оставшиеся силы, не пожалеть, чтоб руки не дрогнули.

Что-то тёмное шевельнулось на снегу. Шаарта поморгала: в сгущающемся сумраке к ней приближались два янтарных огонька. Змея! Посох-змея! Надо успеть, пока она не доползла и не добила её, беспомощную.

Нет! Она умрёт так, как хочет сама, и ещё прихватит с собой врага.

Орка изо всех сил сжала эфесы, зажмурилась на миг. «Akhari. Судьба».

И ударила. Боль пронзила её от макушки до пят, дыхание пресеклось. Один клинок вошёл в живот, другой – между рёбер. На снег брызнула кровь, чёрная в сумерках.