Владимир Аренев - Время жестоких снов [сборник litres]

Кстати сказать, территорию на месте пожара тоже тщательно охраняли. Стражники отгоняли ротозеев так решительно, что никто не отваживался подходить ближе, чем на длину алебарды. Поэтому и толпа у пепелища несколько рассосалась.

Мастер Хаксерлин терпеливо дожидался, пока бургомистр закончит утешать рыдающую супругу, которая стояла на коленях посреди пепелища и прятала лицо в измазанных ладонях. Мастер прикидывал, чего же бургомистр от него хочет. И надеялся, что никто не вознамерился его ни в чем обвинять. Ведь стоило где-то рядом случиться чему-то неприятному, подозрительные взгляды всегда обращались к приезжим, разодетым в цветастые, украшенные таинственными символами наряды. Хаксерлин идеально соответствовал этому описанию.

Кайзерхауэр еще некоторое время постоял над женщиной, а потом поник головой, погрузившись в немую печаль. Впрочем, быстро взял себя в руки и, когда подошел к торговцу диковинами, выглядел уже совершенно спокойным – как скала, что без слова жалобы сносит удары океанских волн.

– Прости, Мастер, что я доставил тебе неудобства, но полагаю, только ты и можешь мне помочь. – Конечно, это была простая вежливость: с тем же успехом он мог бы заявить: «Ну наконец-то! Ты-то мне и нужен!»

Томас Кайзерхауэр был высоким, ладно сложенным мужчиной. Глубокие морщины и седеющие, коротко стриженные волосы свидетельствовали о том, что он уже разменял шестой десяток, хоть и пытается сохранять вид мужчины в расцвете сил. Вел он себя сдержанно, но вся его фигура лучилась уверенностью. Мастер Хаксерлин со своим невысоким росточком и заметным брюшком чувствовал себя рядом с бургомистром неуместно. Словно мышь, которая неосмотрительно оказалась рядом с достойным котом.

– Мне ужасно жаль из-за… – Торговец окинул взглядом руины, оставшиеся от дома. Он не знал, как утешить человека, потерявшего все, что копил целую жизнь. – Из-за случившегося, – закончил он, не пытаясь подобрать нужные слова. – Но я не понимаю, как тут могли бы пригодиться мои умения. Магия элементов и в особенности огня – не мой конек.

– У нас в Кампфсалате нет чародея. Ты об этом знаешь?

Естественно, он об этом знал. Иначе никогда не привез бы сюда товар на продажу.

– Кажется, я слышал об этом.

– Ты ведь владеешь Силой, верно? – бесцеремонно оборвал его Томас.

– Разумеется, – сумел без запинки произнести мастер. – Но я занимаюсь поисками и продажей различных волшебных предметов, варкой чудесных микстур, а еще я набиваю чу…

– Полагаю, этого будет достаточно. У нас нет времени. Пропал мой сын Джереми. – У мужчины, хотя он пытался сохранять каменную невозмутимость, задрожал голос. – Ему одиннадцать лет.

Торговцу показалось неуместным указывать бургомистру, что тот ошибся: если уж ребенка поглотило пламя, ему было одиннадцать лет.

– Он не сгорел в пожаре. – Похоже, Кайзерхауэр догадался о невысказанном. – Мы перерыли все пепелище, но не нашли ни тела, ни костей.

Мастер Хаксерлин почесал лысый череп.

– Но я все еще не понимаю, что именно должен делать. Если речь о поисковом заклинании, то его подготовка требует времени.

Бургомистр едва удержался, чтобы не дернуть купца за клепсидру, вышитую на его пурпурном одеянии.

– Это дело рук демона, – начал он. – Пожар и похищение мальчугана.

У мастера Хаксерлина по этому поводу было собственное мнение. Причиной пожара в ста случаях из ста является огонь. Исчезновение мальчугана – другой вопрос, но ответ и на него наверняка будет банальным. У демонов есть дела поважнее, чем развлекаться с доморощенным пироманом и похищать ребятенка из места с таким несерьезным названием, как Кампфсалат.

– Могу я спросить? – несмело заговорил купец. – У вас есть какие-либо враги или…

Прежде стоическое, лицо Томаса исказилось гневной гримасой. Он ухватил Мастера за плечо и оттащил в сторону. Оглянулся, проверяя, не смотрит ли на них кто, а потом сунул руку в кошель на поясе. И вынул оттуда продолговатый предмет, завернутый в тряпку. Сунул его под нос удивленному Хаксерлину.

– Никто из моих врагов не мог потерять такую вещь.

И тогда владелец «Чудес и диковин» увидел настоящий магический предмет. Не монету счастья, которую он сам создал из сребреника, ударяя тяжелым молотом, пока тот не превратился в плоский овал, что можно продать уже за три сребреника. Не метлу ведьмы, которая прекрасно выметала пыль, но сверх этого не обладала какими-либо особыми свойствами. И даже не популярный афродизиак (на вкус – крепчайший самогон).

В свертке лежал кривой рог цвета крови, длиной в десяток дюймов. Не бараний рог, измазанный красной краской, каких у Хаксерлина была целая дюжина, – но самый настоящий, демонический. К тому же – словно отрезанный мастером фехтования, при самом основании: гладкая поверхность свидетельствовала, что срубил его с дьявольского черепа точный удар клинка. От рога исходил зловещий блеск, слегка искривлявший свет, и казалось, что по рогу то и дело идут волны, словно он пытается раствориться в воздухе. Когда Хаксерлин сосредоточился и стал пристальней глядеть на предмет, почувствовал головокружение и неприятные судороги в желудке.

– Все плохо, да? – спросил его шепотом Томас.

«Куда уж хуже», – подумал Хаксерлин и сглотнул слюну.

Торговый день привлек на рынок почти все местное общество. К счастью для расследования, кое-кто в этот день искал развлечений не на торжище и поэтому сумел стать свидетелем случившегося.

– Я говорил уже стражнику, што ничего не видал. – Местный пьянчуга, которого все звали Коростой, нервно почесывал покрытые язвами руки. – Лежу себе культурно в канаве, отамочки, думу думаю о работе и будующем. Уважаемый господин бургомистр должон знать, што работу-то я ищу пока што, вот токмо непросто оно, все понаехавшие забирают. – Он со значением глянул на Хаксерлина, словно тот под покровом ночи вынес «Чудеса и диковины» из сарая Коросты и теперь поимел от краденого невероятные выгоды. – И вот лежу я себе, жду, пока люди-то с торга возвернутся: тогда ведь один-третий сподможет монеткой-другой, – и вдруг слышу ужасенные крики. А потом ка-ак грохнет! БАХ! Я ажно подпрыгнул и пролил вод… кхм-кхм, в горле што-то пересохло… воду из баклаги. Мига не минуло, а слышу протяжное такое: «У-у-у-у!», словно вихрь завыл или мужика какого рослого пнули в… Ну, уважаемый господин бургомистр понимает, куды именно. Думал я, што молокососы понакупали взрывных жаб и снова меня пугают, да только вышло, што звуки те из усадьбы бургомистра шли. И сразу после того пожар занялся. Пламя ка-ак выстрелит из окна, вот так вот: жиу-у, жиу-у, жиу-у-у. – Он размахивал руками, имитируя звук, похожий на запуск летающего помела. Изо рта его несло дешевым алкоголем. – Я, конешно, сразу-то власти известил. – Это была неправда, поскольку сделал он это, лишь когда стражник заметил неудачную попытку Коросты спрятаться в сточной канаве двумя кварталами дальше. – Нету у меня с этим вот ничего общего. А еще я огня боюсь как… ну, как огня.