Лин Возовски - Клык. Хвост. Луна. Том I [litres]

– Словно костра отведал, – произнес покрасневший Мико, затем попросил у старика еще чашу воды.

Керана наслаждалась кофе, вытягивая его из чаши мелкими глотками, затем заметила, как пробивающийся сквозь оконную занавесу свет сменился со светло-желтого дневного на красно-апельсиновый закатный, и дала отмашку:

– Нам пора.

Закатное солнце сковало красной медью зеркальную гладь неподвижного озера. Мико, будучи по шею в воде, впечатался в собственное отражение на поверхности: черные сырые кудри облепляли его уставшие глаза. Он рассчитывал на облегчающую прохладу в воде, в которой так нуждалось его обожженное чуждым солнцем тело. Но нагретое озеро встретила юношу теплом парного молока. Мысли Мико устремились к дому, на Север, пока его тело держалось на глубине неизвестного озера в неизвестных землях. Он прикрыл глаза лишь на мгновение и ощутил спиной приятный холодок прикосновения Северной зимы, на которую так гневался все свои годы. Губами юноша прикоснулся к веющему с влажного хвойного леса воздуху, пропитанному свежестью и чистотой. Воспоминания о доме вызвали в юноше прилив новых сил.

К песчаному берегу стягивались зеваки: торгаши, свернувшие свои палатки в вечерней усталости, местные жители, прятавшиеся весь день от знойного солнца, горстка городских стражников, которые позволили себе вольность, стянув с вспотевших ног сандалии и опуская ноги в воду. Светлый оттенок песчаного берега постепенно уступал место черным кляксам темнокожих жителей, что сбивались в толпу в ожидании зрелищного состязания. Мико некоторое время наблюдал из воды за Кераной и ее отцом, но затем они оба затерялись в многолюдной толпе.

Вся Ра-неха ожидала второго участника.

Мико вздрогнул от неожиданного появления Доко – мальчишка незаметно, без единого звука, вынырнул из воды рядом с ним. Мико все это время следил за берегом, но так и не увидел, как темнокожий щуплый мальчик входит в воду, а учитывая, что его и пляж разделяло приличное расстояние, появление Доко осталось для юноши загадкой.

– Ты готов, чужак? – произнес Доко. Его светлые мокрые кудри покрывали голову, словно корона из морской пены.

– Послушай, мальчик, насколько тебе важно выиграть в нашем состязании? – спросил Мико. – Я готов заплатить тебе двенадцать прон, если всплывешь раньше меня. Я бы дал больше, но это единственная моя волюта.

Доко скосился в сторону берега и сощурил глаза, словно кого-то высматривая:

– Ририон обещал мне, что если я хоть раз проиграю, то он выбросит меня в улицу. Он мерзкий и жадный, но он дает мне еду и крышу над головой.

– Беда… – рассудил Мико.

С берега раздался громоподобный голос наблюдателя:

– Участники, готовы?

Доко вытащил из воды свою руку и вытянул над головой. Мико пока что мешкал.

– Если я проиграю, то доставлю много проблем добрым и невинным людям, – взывал к жалости Мико.

– Прости, чужак. Не стоило тебе появляться в нашем оазисе, – ответил Доко, всматриваясь в сторону берега, затем обернулся на Мико и добавил: – Поднимай свою руку. Я планировал еще поохотиться на змей после того, как выиграю это состязание.

Лицо Мико обернулось безнадежно хмурым. Он поднял свою правую руку с четырьмя относительно свежими шрамами на плече, сигнализируя о готовности.

Наблюдатель – голосистый муж с белым платком на голове – поднял обе свои руки:

– По моей команде – опускайтесь под воду!

Мико заметил ее, наблюдающую с берега со своей когтистой ветвью. Возле нее стоял Вильф, который прижимался плечом к темной руке своей дочери.

«Мне не победить этого мальчишку, но я все равно смогу разобраться с наглым и корыстным купцом. Керана и ее отец не должны страдать из-за меня» – рассудил про себя Мико. Исход этого состязания для него уже был не важен. Он привлек к себе внимание – этого уже было достаточно.

Наблюдатель молниеносно опустил руки. Доко ушел в воду, даже не набрав воздуха. Мико хватанул в могучие легкие большую порцию и нырнул с головой в озеро. Пляж замер в ожидании победителя.

Прошла, вероятно, всего одна минута с того момента, как Мико и Дико скрылись под водой. Керана нервно сжимала свою ветвь то ли от гнева, то ли от волнения. Но что-то ужалило ее в правое ухо – какие-то глухие возгласы паники и едва различимые призывы. Вскоре крики добрались и до остальных наблюдающих за соревнованием людей. Источником шума оказались жители, выбегающие из улиц в сторону пляжа со смертью на темных лицах.

– Они здесь!

– Дети Звезд в оазисе!

Один из убегающих запнулся и упал в песок рядом с ногами Кераны и ее отца.

– Это Мирро, богиня смерти, она ведет их! Она здесь, спасайтесь, прошу вас! Не смейте становиться ее добычей! – дрожащим голосом простонал мужчина, затем неуклюже поднялся на ноги и побежал прочь.

Из улиц выступили головорезы, которые перекрыли собой все доступные выходы с пляжа. Мужи выглядели невероятно свирепо, их абсолютно черные халаты были окроплены свежей кровью местных жителей. С их кривых серпов, изогнутых мечей и длинных кинжалов свисали остатки плоти и внутренностей. Они рычали, медленно двигаясь к пляжу и зажимая оставшихся жителей к воде.

– Мирро, она нашла нас, – обратился шепотом Вильф к своей дочери.

Керана твердо взглянула в глаза отца:

– Хватит, отец. Я устала всю жизнь прятаться от ее пустых глаз. – Девушка крепко обхватила свое оружие. – Я дам ей бой, и, возможно, выиграю этим для тебя немного времени.

– Не смей этого делать, Керана. Ей нужны я и мои способности, тебя она не тронет.

– Ты слишком много общаешься со своими рунами, отец, и ты совсем не знаешь людей…

Керана решительно двинулась к первым рядам отступающих к озеру людей. Абсолютно все из присутствующих напрочь позабыли о светлокожем чужаке и мальчугане, что все еще находились под водой и, по всей видимости, не подозревали о происходящем на берегу.

Из широкой арки к пляжу вышли два нориха, чьи меха были искусственно окрашены в черный, смолистый цвет. Массивные губы животных пронзали десятки медных колец, которые звонко бились друг о друга при ходьбе. С ушей норихов тянулись серебряные и золотые цепи, которые качались из стороны в сторону на каждом шаге. На первом – ведущем – норихе восседала дева, обмотанная с ног до головы в шелковистую черную ткань. Лицо ее тоже было перемотано тканью; выступали лишь белые, пустые белки глаз, которые хищно перемещались от одного испуганного жителя на другого. Возле нее, на втором норихе, шел голый по торс мрачный и неприятный муж, чья кожа была выдублена палящим солнцем, а лицо хвасталось несчетным количеством шрамов. Уголок его рта был рваным, выставляя в свет несколько желтых зубов. От этого казалось, что он постоянно либо скалится, либо улыбается.