Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

– Тсс! Мы это еще обсудим. – Приподнявшись на цыпочках, эльфийка спрятала выбившуюся прядь за ухо Данте. – Но сперва… – Она прильнула к его губам.

Данте отступил назад. Черные зрачки расширились, заполнив голубую радужку. Тейя знала, что не стоит удивляться эффективности сыворотки – снадобья Вьяго еще ни разу не подводили, – но скорость, с которой та подействовала, поражала.

– Идем, – проворковала Тейя, увлекая его к постели.

Он последовал, одурманенный и послушный. Усадив Данте у груды подушек, эльфийка улеглась перед ним.

– Поведай мне о Лере.

Данте вяло провел пальцами по ее волосам:

– Не думал, что ты вернешься.

«Я не вернулась и не вернусь», – пронеслось в мозгу у Тейи.

– А потому больше не мог ждать, – продолжал он. – Удачная партия. Для обоих наших домов.

Девушка встрепенулась:

– Партия? Вы были…

– Помолвлены. Тайно. – Голова Данте опустилась на подушки. – Так было нужно. Катерина ни за что бы не одобрила. Объединившись, мы с Лерой смогли бы ее сместить. Никто из нас не хотел войны с кунари. Мы рассчитывали заключить брак до совета, но прежде следовало выполнить определенные условия.

– Условия?

– Мы с Лерой были партнерами, – пояснил он. – В деловом смысле. А ведение дел зиждется на стабильности. Скандал бы только помешал. Мы условились: я бросаю лириум, а Лера – Джули.

«Отвергнутая любовница! Ну конечно!» – Тейя помнила, как необычно вела себя Джули за ужином. Ее обида и упреки в адрес Данте внезапно обрели смысл.

– Полагаю, Джули восприняла эту новость не слишком хорошо.

– Ее единственным утешением стало обещание Леры обеспечить ей место Боливара среди Когтей. Его треклятые деньги. Сам он уже давно не брал заказов.

– И все-таки ты считаешь, что он стоит за всеми убийствами. Что подставляет тебя.

Данте вздохнул:

– У Боливара соглашение с Хартией. Взамен на покрытие всех его карточных долгов он поставлял мне лириум прямо из Орзаммара. Неразведенный. Не то что разбавленная дрянь храмовников.

«Такой лириум еще опаснее, идиот!» – Тейя боролась с желанием влепить ему пощечину. Пока сведения льются из него, как из пропоротого бурдюка, она должна сдерживать негодование.

– Когда мы с Лерой обручились, мне пришлось отказаться от сделки с ним.

– Вот так просто? Без объяснений?

– Я сказал ему, что завязываю. И что ему тоже следует это сделать.

Тейя была бы не прочь подслушать тот разговор:

– Джули сказала, что вы с Лерой ссорились.

– Из-за тебя. – Он потянулся, чтобы погладить ее по щеке. – Лера говорила, что наш уговор распространяется и на тебя. Я убеждал, что ты меня не получишь. – В затуманенных глазах зажглась искра жизни. – Похоже, я ошибался.

Тейя улыбнулась, чтобы не подавиться смехом:

– Что произошло потом?

– Я вышел из себя. И похмелье… Это был тяжелый день. Но клянусь, я не трогал ее. Я не… с тех пор, как… – Он запнулся, и Тейя поняла, что он имеет в виду их последнюю ночь. – Мы поссорились, – подытожил он. – Лера ушла. Больше я ее живой не видел.

Тейя недоверчиво всмотрелась в его лицо. Она сказала Вьяго, что Данте хранил «верность», и это было правдой – но только когда дело касалось спальни. В жизни он оставался наемным убийцей, зависимым от лириума. Он не преминул бы солгать.

– У тебя руки больше не трясутся, – заметила эльфийка, переплетая свои пальцы с его. – Снова принял лириум?

Лицо Данте исказилось от стыда.

– Я не хотел. Но когда вернулся к себе после ужина – после Леры, – коробка стояла на столе.

– Лириумный набор просто материализовался в твоей комнате? – скептически переспросила Тейя.

– Должно быть, Боливар оставил, – объяснил Данте. – Я долго не раздумывал, просто принял. Тремор, головная боль… Нужен был лириум.

– И он прекратил твои страдания?

Даже сквозь пелену сыворотки Данте почувствовал, что Тейя ускользает. Он попытался крепко ее обнять, но эльфийка села прямо.

– Не лги мне.

– Не знаю. Я отключился, – ответил он. – Проснулся в луже блевотины. Раньше такого не случалось.

Если бы не сыворотка, Тейя бы сто раз подумала, прежде чем поверить его словам.

– Ви сказал, это ты обнаружил тело Джули.

– Ви! – произнес, будто плюнул, Данте. – Напыщенный ублюдок. Не понимаю, как ты его терпишь.

– Ну, он по крайней мере не бросался на меня с бутылью.

Данте понурился. Воздух стоял тяжелый, словно в лечебнице жарким днем.

– Тебе следовало меня убить. Я это заслужил.

– Мужчины редко получают то, чего они заслуживают, – пробормотала Тейя, желая сменить тему.

– Получают, когда этим занимаешься ты. – Он нерешительно взял ее за руку. – Ты специализируешься на убийствах жестоких мужчин.

Все обстояло совсем не так, но жестоких мужчин и впрямь будто тянуло к ней. Она не возражала: можно легко заработать и приятно провести ночь.

– Ты не жесток, Данте.

– Просто слаб.

Он смахнул слезу – еще один признак того, что сыворотка работает. Тейя прежде не видела его плачущим.

Она могла бы утешить, но слова застряли в горле.

– Что случилось с Джули?

– Не имею понятия. Я пришел извиниться за… ну ты видела… и все обсудить. Но она оказалась мертва. Горло перерезано. А мой кинжал лежал на полу.

Тейя насторожилась:

– Что значит – твой? Там не было кинжала.

– Потому что я его забрал. Выбросил в озеро, когда мы с Эмилем прочесывали остров.

– Он ничего не заподозрил?

– Мы разделились, чтобы охватить бо́льшую площадь. – Данте уставился в потолок. Его кадык дернулся. – Наверное, это я ее убил.

Ужас обуял эльфийку, но она не подала виду.

– Лириумный набор все еще у тебя?

Данте указал на прикроватную тумбочку. Девушка соскользнула с кровати. Открыв тумбочку, увидела деревянную коробку, прикрытую платком. Схватила и то, и другое.

– Тейя, – позвал Данте из темноты, – мне жаль. Мне так жаль…

– Знаю, – ответила она и ударила мужчину ребром ладони по шее.

Данте потерял сознание.

Начиная с архитектуры и заканчивая кухней, культура Антивы представляла собой апофеоз романтики и свободы выражения. Типичной чертой антиванца была страсть к спонтанности.

Вьяго не был типичным антиванцем.

Его страстью были факты. Он любил таблицы, цифры, точные измерения. Учащенное сердцебиение, вспотевшие ладони, ставшие вдруг тугими брюки – это не про него. При мысли о таких вещах он брезгливо морщился. Умеренное любопытство – вот самое подходящее расположение духа. То, что в нем пробудила Тейя, было сродни душевной катастрофе.

Вьяго не находил себе места и к возвращению эльфийки истоптал ковер почти до дыр.

– У меня кое-что есть для тебя, – пропела эльфийка, вручая ему коробку, обернутую пестрым платком. – Лириумный набор. Данте утверждает, что обнаружил его в своей комнате.