Патрик Уикс - Тевинтерские ночи [сборник litres]

Сморщенное лицо старухи слегка дрогнуло. Он попал в яблочко.

– Как я понимаю, на мой крик о помощи никто не ответит? – спросил он, потом вытащил из бутылки пробку и налил вина в два маленьких хрустальных бокала.

Старая Ворона ни разу не шевельнулась с того мгновения, как Биклиус зажег лампу, но внимательно следила за каждым его движением.

– Прошу, не стесняйся. Уверен, ты по достоинству оценишь вино, – сказал магистр и сделал глоток из бокала. – Как ты могла заметить, у меня не так много вещей, но я ручаюсь за их качество. Войдя в палатку, ты наверняка приметила ставку командования. – Он махнул в сторону большого стола, возле которого стояла старуха. – Заказал стол, когда получил под начало свой первый отряд. Выточен из цельного куска дерева, я попросил вырезать сердцевину. Я планирую здесь сражения, а внутри храню вещи. Люблю, знаешь ли, разумно распоряжаться свободным пространством. Обратила внимание на резьбу? Тут вся моя служба, начиная с того, как я записался новобранцем в армию и спас отряд от порождений тьмы, которые убили нашего командира, и заканчивая последним нападением на аравель остроухих, которые обосновались в имперских землях. По-хорошему, – хмыкнул он, – пора бы выкинуть этот стол и заказать новый. Свободного места почти не осталось.

Старуха молчала, не двигаясь с места.

– Если тебя и это не впечатлило, то как насчет стойки для брони, вон той, возле койки? – Он махнул рукой вглубь палатки. – Выполнена на заказ, ясное дело. На рукавицах – ни царапины! Я редко надеваю их перед боем, предпочитаю сражаться голыми руками, чтобы чувствовать каждый удар. Кстати, один твой соплеменник тоже любил так делать, пока я не проломил ему глотку. Славный был малый.

Молчание.

– А может быть – ну вдруг, – ты заметила центральную опору? – Магистр кивнул в сторону огромного деревянного столба в центре палатки, обмотанного шерстью, тканью и кожей. Все это выглядело старым и потрепанным, местами виднелись заплаты. – Да, она самая. С этого столба начинается каждый наш лагерь. Цельное дерево толщиной в ярд загнано в землю на четыре фута. Солдаты обматывают его тряпьем и ставят лагерь вокруг моей палатки, пока я занимаюсь обивкой, – он фыркнул. – Как-то раз молодой новобранец плохо установил его, загнал неглубоко. Спустя час опора завалилась, и палатка схлопнулась. Мы долго смеялись. Точнее, смеялся только я. А потом нашел того, кто должен был ее вкопать. Я заставил мальчугана надеть самую тяжелую броню и использовал его вместо опоры, пока деревяшку не вогнали в землю. – Магистр вздохнул. – Бедняга. Если память мне не изменяет, ребро проткнуло ему легкое.

Биклиус сжал правую кисть в кулак и сразу расслабил ее, вспоминая хруст костей, когда он ударил новобранца в грудь, а тот свалился на землю и зашелся в кровавом кашле. Прекрасное чувство. На мгновение ему даже захотелось испытать его вновь. Так или иначе, наказание возымело нужное действие – столб больше не двигался с места.

– Должен признать, ты не такая, как другие. Когда ко мне посылают Воронов, обычно приходят более… впечатляющие личности. Ну, ты знаешь – маска с птичьим клювом, шутовской наряд, цветастые тряпки, оружие, что твоя зубочистка. Я слышал, вы любите превращать убийство в представление. Вижу, ты не такая? – Магистр отпил из бокала. – Знаешь, ты ведь далеко не первая. Я магистр. Многие готовы заплатить за мою жизнь. Кто же на этот раз? Двоюродный брат? Враждебный дом? Мстительная любовница?

Ворона молча указала на резьбу, украшавшую сундук: магистр Биклиус стоял перед горящим аравелем.

– Долийцы? И это все, на что им хватило денег? – ухмыльнулся он еще шире и едва не поперхнулся от смеха, но вдруг заметил, что рисунок изменился.

Резьба изображала момент его торжества. Он горделиво стоит перед объятым пламенем аравелем, улыбаясь, пробирается через обломки. Теперь на дереве виднелись свежие отметины: под старым рисунком был вырезан новый. Огонь бушевал по-прежнему, но уже и сам Биклиус был охвачен пламенем; торжество на лице, запрокинутом к небу, сменилось мучительной гримасой, рот раскрылся в безмолвном крике.

Веселье вмиг улетучилось.

– Что ты сделала? – мягко спросил Биклиус.

В его низком голосе послышался холодок.

– Вспомнили, магистр? – На худощавом лице старухи, в самых уголках глаз, проступили морщинки, отчего она стала похожа на добродушную бабушку. – Вспомнили жар огня, в котором вы заживо сожгли хранительницу аравеля, и ее крики боли? А может, дорогуша, вы помните лишь одно – как забрали это?

Ворона слегка распахнула мантию и встала в полный рост, протянув руку. Биклиус не заметил, как она убрала кинжал и как в ее ладони оказалась вещица, в которой он признал статуэтку галлы.

– Это галла из железной коры, священное животное Гиланнайн. Оранавра уже не помнят, как им досталась статуэтка, но верят, что она защитит их. Пока галла в целости и сохранности, богиня будет присматривать за ними, вести их к новым плодородным землям, где они смогут выращивать еду и охотиться, к прекрасным просторам, где они станут растить детей. Они доверились статуэтке, а ты украл ее, отнял у них последнюю надежду. – Ворона замолчала и встретилась взглядом с магистром:

– Меня зовут Лессеф. Заказ выполнен.

Биклиус яростно взревел и пролетел через всю палатку, сжав массивные кулаки. Он широко замахнулся левой рукой, нацелившись Лессеф в живот.

С нечеловеческой скоростью Ворона ускользнула от удара, молниеносно пригнувшись к земле, из-за чего кулак Биклиуса со всего маху врезался в сундук позади нее. В руке взорвалась боль. На своем веку магистр сломал достаточно костей, чтобы понять: он раздробил два пальца, а то и все три.

Он вновь повернулся к Лессеф, не обращая внимания на боль. Теперь Ворона стояла в задней части палатки, у стойки с броней.

Магистр вновь ринулся в атаку. Он не мог позволить, чтобы старуха снова застала его врасплох. Биклиус направил в руки потоки чистой энергии, заставляя тело работать в унисон с магией. Он знал немало любителей наколдованных мечей, но сам предпочитал клещи. Ему нравилось чувствовать, как тонкое магическое оружие обматывается вокруг ладони, как язычки энергии лижут руки и кулаки, когда он сжимает конечность противника и превращает ее в труху, наслаждаясь последним вздохом жертвы.

Магистр занес правую руку, рванул к Лессеф и изо всех сил ударил, целя в голову. Старуха вновь увернулась с невероятным проворством и наклонила стойку для брони. Биклиус с ужасом смотрел, как магические клещи разбиваются вдребезги и падают, оголяя кулак. На этот раз удар пришелся на шлем. Не имея возможности остановиться, магистр наблюдал, как на холодном металле растет вмятина. Рука разбилась о железо, сломанные кости вспороли кожу.